— Не все! — запротестовала Агния. — Я знаю честных, порядочных людей.
— В общем, я их выследила. Гримироваться-то я умею, сами видели. Мы с мужем угнали у них машину с телом, от их бассейна, такой заброшенный бассейн на Чкаловском, и бросили на перекрестке, чтоб все видели. Откуда нам знать, что эта машина — в угоне. Мы-то думали, что по номеру их сразу и возьмут. А они вчера мне устроили подлянку, так что я чуть не убилась во время выступления, а сегодня в вас целились… Если бы не этот выстрел, я бы так и думала, что вы — с ними вместе. Я у мужа взяла карабин с прицелом, чтобы вас расстрелять, потому что решила: это вы мне подрезали трос. Если бы муж не поймал меня в полете, все — я бы разбилась. А публика-дура, знаете, как аплодировала — она думала, что это такой номер!
— Боже мой! — только и смогла снова повторить Агния. — Если бы я все это знала!
Они бы еще говорили и говорили, не засигналь у Глеба трубка.
— Глеб, это Дмитрий Самарин. Скажите, как с Агнией? Где она?
— Добрый вечер, Дмитрий Евгеньевич. Агния здесь, за стенкой.
— Как она себя чувствует?
— Вроде бы обошлось.
— Вы можете сейчас подъехать к нам домой. Есть важный разговор.
— Прямо сейчас, Дмитрий Евгеньевич?
— Желательно именно сейчас.
— Хорошо, сейчас я скажу Агнии, и поедем.
НОЧНОЙ ВИЗИТ ЧЕРЕЗ ОКНО
— Мы оба с вами дали маху, Дмитрий Евгеньевич, — говорил на кухне у Самариных Осаф Александрович. — Надо было сразу прислушаться к словам вашей сестры.
— Теперь-то и я это понимаю. Главное, парней жалко, если эти отморозки успели казнить еще нескольких. Но я так и не знаю, за что.
— Если бы мы не знали только это! Казус в том, что мы с вами ничего толком не знаем. Сейчас приедет ваша сестра, попробуем совместить всю информацию и, может быть, с ее помощью выведем общий знаменатель. Только уж вы ее не перебивайте. А если не получится, придется потрясти ту маленькую циркачку, о которой она мне говорила утром. У меня на ее счет серьезные подозрения…
В это время на площадке громыхнули двери лифта.
— Это она, — сказал Дмитрий, — ее хлопок. И он не ошибся. Все-таки они жили вместе больше тридцати лет.
— Я все узнала, — проговорила Агния прямо от дверей, нисколько не удивившись присутствию Осафа Александровича. — И могу рассказать, если вам интересно.
Брат и гость немедленно подтвердили, что они только этого и ждут.
— Мне, может быть, лучше уйти, Дмитрий Евгеньевич? — нерешительно спросил Глеб, тощая фигура которого смешно маячила за спиной Агнии.
— О чем вы говорите! Раздевайтесь и идите в комнату к Лене, — скомандовал Дмитрий.
Но все же сначала они дали несколько минут поахать самой Елене Штопиной. Ведь на самом деле — не каждый же день встречаешь человека, которому в сердце должна была влететь пуля.
— Это чудо! Настоящее чудо! — повторяла Штопка.
— Если бы Глеб утром не положил мне в карман ту пластину! — в который раз объясняла Агния. — У меня на груди синячище, знаешь какой!
— И если бы ваш экстрасенс накануне не принес бы пластину в редакцию! — добавлял Глеб.
Наконец Глеб и Штопка удалились, и Агния села между двумя мужчинами.
— Рассказывайте, — попросил Дубинин. — Причем не стесняйтесь повторяться.
— Сестренка, а ты раньше ко мне прорваться не могла? — спросил Дмитрий, когда Агния замолчала. — Ведь столько времени упущено! Мы же с тобой и у художника сталкивачись, и у этого, как его, Афиногенова!
— Я же тебе сколько раз звонила и тем ментам пыталась объяснить, помнишь, я рассказывала, как они меня хотели задержать, вместо того чтобы вести следствие. Вы вес со мной говорили, как с дурочкой!
— Честно сказать, Агния Евгеньевна, в эту фантастическую историю действительно поверить трудно, — вступился за коллегу Дубинин. — И если бы в вас сегодня не пальнула циркачка, о которой вы мне говорили…
— Пальнула не она! Это был человек того самого Ивана Ивановича. Он, по всей видимости, или из ФСБ, или из ГРУ.
— Ну это мы по своим каналам проверим, откуда он и как его имя с отчеством. Говорите, он в бассейне на Чкаловском обосновался? Так вот, по моим данным, тоже в каком-то бассейне обитает некая опасная личность по кличке Чеченец. Ваша циркачка о нем ничего не сказала?
— Она только назвала Ивана Ивановича.
— Он такой же Иван Иванович, как я — Рамзес Второй.
— О Чеченце предупреждал моего сотрудника профессор Цагароев, — вставил Дмитрий. Мы уйму людей просеяли, чуть ли не всю чеченскую диаспору.
Мы уйму людей просеяли, чуть ли не всю чеченскую диаспору. Только время зря потратили…
— Давайте подведем итоги, — предложил Осаф Александрович. — После рассказа Агнии Евгеньевны все улеглось в четкую схему. Парижская смерть, исчезновение парней и тела самого Шолохова, кстати. Даже смерть Федорова вполне укладывается в схему: им нужна была фотография, чтобы искать ребят, а свидетель как раз не нужен. Вопрос, все двенадцать ими уже обработаны, или нам кого-то удастся спасти? У нас ведь, кроме Чкаловского, пока никаких адресов.
— Думаю, надо хотя бы этот Чкаловский немедленно брать, — сказал Дмитрий. — По идее, лучше бы установить наружку, но если там как раз сегодня с парня снимут кожу?
— Решаем так. Я еду доложиться к начальству, и утром мы берем всю тамошнюю компанию. Трое суток их выдерживаем и что-нибудь там с вашей помощью за это время накопаем. Вы одновременно оформляете бумаги у прокурора. А уж если вытащим оттуда живыми кого-то из парней, тогда будем считать, что нам просто повезло. Все, я откланиваюсь. Агния Евгеньевна, позвольте поцеловать вашу ручку. И постарайтесь завтра отлежаться за весь сегодняшний день. — С этими словами Дубинин поднялся.