— Я вот и думаю, — задумчиво проговорил тот, возвращая права и техпаспорт Олегу Глебовичу, — зачем я вас остановил? Документы у вас в порядке, ехали вы по правилам. Доброго пути вам, Олег Глебович. — Он козырнул и сделал несколько шагов в сторону, чтобы высматривать в потоке автомобилей новую жертву.
Олег Глебович, не теряя впустую время, поспешил сесть за руль, мужчина в шляпе поместился рядом, и «восьмерка» быстро тронулась с места.
— Уж сколько с вами вместе, Савва Тимофеевич, а не могу привыкнуть к этим вашим психологическим опытам. Вы сами-то в состоянии проанализировать, как вам удается подобное воздействие?
— Очень просто, я ведь вам несколько раз объяснял, Олег Глебович. Стоит на мгновение вчувствоваться в душу и тело человека или животного, даже дерева, — и все…
— Но ведь это очень опасно! Так можно внушить что угодно — послать на убийство, грабить банки!
— Нет, никогда. Остановить убийцу я могу. А послать убивать — никогда!
— Вы так уверенно говорите, потому что пробовали?
— Не пробовал и не смогу попробовать.
— Откуда же вы тогда знаете, если не пробовали?
— Я не знаю, я чувствую. Мой учитель, тот самый старик, рассказывал, что во время войны, спасая женщину, убил фашиста — солдата или офицера, не имеет значения. Главное, что он убил человека. В результате он утратил все, что умел. А умел он намного больше, чем я. И только спустя годы к нему вернулись эти способности.
На вызовы Савва ездил с Олегом Глебовичем, когда случай был тяжелым и малопонятным, а диагноз требовалось поставить немедленно. Нужный дом и квартиру они нашли быстро. В дверях их встретил молодой мужчина. Вид у него был как у смертельно больного.
— Где роженица? — спросил Олег Глебович, подавая хозяину куртку.
— Там, в комнате… Она почти без сознания. Всю ночь вместе мучались.
Савва снял обувь, шляпу, повесил куртку и вместе с ветеринаром прошел по длинному коридору мимо нескольких дверей в стиле «евростандарт». В последней комнате их встретила жена хозяина. Она сидела в углу комнаты на корточках возле собаки и что-то ей наговаривала. Огромная сенбернариха, закатив красные глаза, вытянулась на полу рядом с дорогой постелью на низких ножках и тяжко, прерывисто дышала, высунув мокрый язык. Вокруг ее морды натекла немалая лужа из слюны и слизи.
— Доктор, помогите! — взмолилась женщина. — Вы видите, она умирает! Эльза! Эльзочка! Врач пришел, сейчас тебя вылечим! — Женщина приподнялась и начала плакать.
— А вот этого не надо.
— А вот этого не надо. Вы своей истерикой и на собаку влияете, — сказал Олег Глебович.
— Доктор, вам этого не понять! Она — самое дорогое, что у нас есть!
— Что скажете? — Ветеринар посмотрел на Савву.
— Четыре щенка. Все живы, расположены нормально. Первый — слишком большой, а собака рожает впервые. Нужна стимуляция матки.
Олег Глебович быстро вскрыл пакетик с одноразовым шприцем, ввел внутримышечно стимулятор, и через несколько минут по вздувшемуся животу собаки прошла заметная волна.
— Щенок тронулся, — сообщил Олег Глебович. — Идет. — Собака тяжело задышала, прошли несколько новых мышечных волн, она стала было подниматься на дрожащих ногах, потом снова легла. — Все, сейчас будет щенок!
И в ту же минуту появилось обмазанное слизью пищащее существо, скорее похожее на жабенка, а не на щенка сенбернара. Собака немедленно подхватила его за шкирку, перенесла на свою постель, перегрызла пуповинку, проглотила что-то скользкое и старательно принялась вылизывать первого своего ребенка.
— Остальные пойдут уже легче. — И Олег Глебович приподнялся с колен.
— А как вы определили, что их будет четыре? — удивился хозяин. — Разве это видно на глаз?
— Очень опытному глазу — видно, — объяснил врач за Савву.
Минут через десять они снова садились в замызганную «восьмерку».
— Интересные дела, — говорил ветеринар Савве. — Слышали, как она сказала про собаку: «самое дороге, что у нас есть»? И сколько сейчас таких семей: здоровые родители, дорогая квартира, а за столом вместо ребенка сидит собака.
Ответить Савва не успел — он, неожиданно почувствовав беспокойство, стал озираться.
— Что-то потеряли? — спросил ветеринар.
— Нет, но я не могу с вами ехать дальше. Я должен идти…
Олег Глебович уже привык к его странностям.
— Хорошо, тогда до встречи.
«Восьмерка» выехала со двора без Саввы. А Савва, подняв голову, стал вслушиваться в те сигналы тревоги, которые посылала ему Ольга. Это была она, он ощущал ее образ. Ольге Васильевне угрожала опасность, и она хотела видеть его.
Савва шел по городу, и все тяжелее становилось чувство тревоги. Он не знал еще, где найдет Ольгу, но знал, что идет прямо к ней. И чем ближе он подходил к месту их встречи, тем яснее понимал, что беда угрожает не столько ей, сколько ее сыну-студенту, Пете. Наконец он увидел ее, погруженную в печальные мысли. Она брела по улице, не поднимая головы, ему навстречу. Точнее, это он шел ей навстречу, она-то двигалась без какой-то видимой цели. Он остановился прямо перед ней.
— Простите, — сказала она, наткнувшись на него, и собралась идти дальше.
— Ольга Васильевна, Петя попал в беду. Вы это знаете? — спросил Савва.