— Именно так.
— А была я у Михаила Ивановича. Отчет принят?
— Нет, не принят.
Тебе не кажется, что замужней женщине не позволительно оставаться на ночь у посторонних мужчин?
— Ты что, всерьез? — Ольге даже весело стало. Ничего себе ситуация: сын учит мать высоконравственному поведению. — Михаил Иванович человек мне давно не посторонний. К тому же я — со вчерашнего дня не замужняя женщина, а вдова.
— Что ты хочешь этим сказать… Что, наш папа… — И голос Петра дрогнул.
Вот ведь как. Вроде бы недавно, когда Геннадий неожиданно вернулся в дом один Бог знает откуда, начал пить и буянить по вечерам, Петя лично наручники на него надел, чтоб утихомирить. На собственного отца. А она тогда возмущалась и требовала немедленно их снять.
— Да, вашего отца вчера похоронили в Германии.
— Ты это знала, а нам не сказала? И сама, значит, решила отпраздновать его смерть?
Вот уж действительно, воспитала на свою голову сына правильным человеком. Даже, похоже, слишком правильным.
— Успокойся и прекрати болтать глупости, — проговорила она резко..- В конце концов, ты должен соображать, что можно говорить матери, а что — нет. Ясно, что мы с Михаилом Ивановичем вовсе не тризну справляли…
— Мать, которая в день похорон отца была не с сыновьями, а с посторонним мужчиной!…
— Ну хватит, пошел ты к черту! — выкрикнула Ольга Васильевна. — Я смертельно устала, работаю на вас, как лошадь! А ты еще тут будешь…
— Нет, я все-таки хочу знать!..
— Убирайся! Слышишь, убирайся! Дай мне поесть и подумать. Мне надо еще результаты опыта обсчитывать.
— Убираться?
Сын поднялся, лицо его дергалось от обиды. Ольге даже показалось, что он сейчас заплачет. Но Петр справился с собой, набросил куртку и распахнул дверь. Когда она выскочила на площадку, он уже стремительно сбегал по ступеням вниз.
— Петр! Петя! Немедленно вернись! — позвала она, повиснув на перилах.
В то же мгновение уличная дверь громко хлопнула и на лестнице наступила тишина.
— Полный идиотизм, — проговорила в пустоту Ольга. — Ничего, ему полезно. Походит, дойдет до своей Даши, нажалуется на меня и вернется. А я пока поработаю.
Ольга только успела разложить бумаги на своем столике, как в дверь позвонили.
«Так-то лучше, — удовлетворенно подумала она. — И вообще надо с ним построже. А то совсем распустился!»
Она отперла замок, но перед ней стоял не Петр, а младший сын Павлик.
— А Петя где? Ты его не видел? — спросила она растерянно. — И скажи мне, почему ты так поздно?
— Разве Петька не сказал? — удивился Павлик. — Я же ему звонил!
— Сейчас-то он тебе на встречу не попался?
— Да вроде бы стоял. Я еще удивился: с кем это он там обнимается?
— С Дашей? — удивилась Ольга Васильевна.
— Нет конечно, не с Дашкой. С типом каким-то. — Павлик повесил куртку и задал традиционный вопрос: — Мам, а поесть что-нибудь найдется?
— Так где был-то?
— Я же сказал: на дне рождения.
— И с дня рождения пришел такой голодный, что сразу поесть просишь? — Ольга Васильевна даже развеселилась слегка. — Тебе пельмени или яичницу?
— А то и другое — можно?
Сын вошел в возраст, когда постоянно хочется есть.
Она быстро приготовила ему «то и другое», посидела рядом минут пять, для поддержания контакта. Что-то он ей рассказал, что-то она ему, но одновременно ее свербила мысль об отсутствующем Петре. Она даже чуть было не позвонила Даше, чтобы спросить о нем, но в последний момент удержалась и снова села за работу. А когда закончила расчеты и взглянула на часы, оказалось, что уже половина второго. Так поздно Петя не возвращался никогда. И тут зазвонил телефон.
«Сейчас я ему задам!» — подумала она с облегчением, снимая трубку.
— Ольга Васильевна! — услышала она гортанный голос. — Это я, Ева Захарьянц. Извините меня, пожалуйста, вы не спите?
Вопрос, конечно, бредовый. Интересно, что будет, если ответить: «сплю»? И если бы звонил кто-то незнакомый, Ольга так бы и ответила. Чтобы сорвать раздражение. Но то была мать исчезнувшего Гоши.
— Нет, пока не сплю. Что? Что-нибудь про Гошу? Есть новости?
— Ой, не знаю, ой, я не знаю! Ольга Васильевна, послушайте, я нашла тот журнал!
— Какой журнал? — удивилась Ольга. Почему-то она подумала о классном журнале.
— Я вам разве не говорила?! Ой, Ольга Васильевна, я ничего не понимаю! Лучше я сейчас его принесу! Я себе места не могу найти, весь вечер смотрю на этот журнал, не знаю, что делать, не знаю, с кем советоваться. Вы увидите и все поймете! Я же помню, вы к нему как мать были!
— Ева! — несколько раз пыталась перебить ее Ольга. У Евы было отчество — Саркисовна, но она всех просила называть себя только по имени. — Ева! — все-таки вклинилась Ольга Васильевна. — Может, утром посмотрим? Мне завтра к третьему уроку.
— Ольга Васильевна, я умру, если это Гоша! Я иду к вам. Как вы скажете, так я и буду делать!
Едва Ольга опустила трубку, как на лестнице хлопнула дверь, и кто-то вызвал вниз лифт. Ольга вслушивалась в каждый звук. Потом лифт стал подниматься наверх.
«Слава Богу, едет!» — подумала она о сыне и приготовилась открыть дверь.
Но лифт не остановился, проехал мимо их этажа и остановился выше. Ольга решительно подошла к телефону и набрала Дашин номер.