После той безумной драки и на пути в подгорный дворец мне было глубоко безразлично все, что произойдет дальше. Меня нисколько не волновало, сохранят ли мне жизнь, потому что в ней больше не было смысла. От моей безумной веры в прелюдийский санскрит осталось то же, что от могучего и прекрасного озера — огромный пустой котлован и грязные лужи на дне. Но, очутившись под этими сводами, ведомая двумя грозными охранниками, догадываясь о том, на прием к кому они меня ведут, я почувствовала, что эмоции вернулись, и меня охватил неодолимый суеверный страх.
Я сразу вспомнила о том, что посмотрела на строки, на которые смотреть было строжайше запрещено. Я вовсе не собиралась нарушать запрет Левиафана — нужно быть совсем сумасшедшей, чтобы выступать против его воли и против его запретов. Но так уж получилось, я увидела верхние строки. Пусть ничего не поняла из них, но меня должна постичь законная кара. Я боялась представить, какие наказания придумает Кларк, и мне хотелось лишь одного: оказаться за пределами этих стен — в лесу, в котором приходится ночевать на неудобных камнях, а ядовитые змеи кусают за пятки. Отчаянно захотелось вырваться из-под этих сводов. Ко мне вернулось желание жить, и это желание было очень сильным.
В стенах галереи появились ниши. Первые из них были пусты, но в следующей я увидела фигуру… И это был человек, вне всяких сомнений, человек. Изготовить такую физиологически правдоподобную статую могут лишь восковых дел мастера, а это слишком дорого, да и не нужно здесь. Нишу наполовину скрывала тень, и было трудно рассмотреть ее обитателя, однако две вещи я могла назвать безошибочно. Человек сидел в классической позе лотоса. И он определенно был мертв.
Я обнаружила таких людей и в следующих четырех нишах. В легендах о сомати, состоянии векового сна, в которое добровольно погружаются тибетские ламы, говорится о том, что душа не уходит из них навсегда. Она остается рядом и витает над головой, в то время как тело становится сухим и твердым. Люди добровольно превращают себя в мумий, их плоть отныне не подвержена тлену ни через год, ни через тысячелетие. А самое интересное в этой истории заключается в том, что в один прекрасный день они могут проснуться… Когда мы миновали последнюю нишу, я вздохнула свободнее. Если легенды о сомати правдивы, значит, я какое-то время находилась в окружении не живых и не мертвых. Не очень уютное общество, правда?
Галерея закончилась высокой двустворчатой дверью, разукрашенной цветными изображениями зубастых змеев. Личные охранники Кларка сняли с меня наручники и распахнули створки. С замирающим сердцем я вошла в просторный зал. Двери за спиной закрылись.
Первое, что я ощутила, переступив порог, было невероятное напряжение, витавшее в зале. Словно за стенами одновременно работали два десятка мощных трансформаторов, отчего воздух едва заметно гудел, вибрировал и источал едкий запах…
В центре зала стоял высокий трон.
На троне, задумчиво опираясь на подлокотник, восседал Левиафан.
При виде него страх окончательно пригвоздил меня к полу. На глаза навернулись слезы, из-за которых черная фигура на троне (невероятно, это был именно трон!) расплылась в кляксу.
При виде него страх окончательно пригвоздил меня к полу. На глаза навернулись слезы, из-за которых черная фигура на троне (невероятно, это был именно трон!) расплылась в кляксу. Но если фигура и потеряла очертания, то исходящий от нее ужас никуда не ушел. Он был конкретным, концентрированным, выжигающим чувства.
— Подойди, — позвал Кларк-Левиафан.
Голос многократно отразился от стен.
Я пошла к нему, вовсе этого не желая. Каждый шаг давался с невероятным трудом, с каждым шагом я чувствовала, как растет напряжение в воздухе. Остановилась метрах в четырех. Дальше идти не могла, страх душил удавкой.
Руководитель «Мглы» и властелин подгорного чертога оторвался от плоских мониторов, установленных рядом с троном, и устремил свой взгляд на меня. Я сразу ощутила почти физическое давление и поспешно опустила глаза. Слезы лились уже ручьем, я стерла их ладонями.
— Древо Ашваттха, — произнес он самым обыкновенным голосом. — Волшебное творение, вызывающее изумление даже у самих прелюдий. Их величайшая святыня. С его помощью можно установить контакт с трансцендентными силами и получить откровение такой мощи, которое способно на всепоглощающее исцеление… Ты ведь хочешь найти древо? Признайся честно. Хочешь?
— Да.
— Подойди ближе, — пригласил он.
Я сделала два шага.
— Еще, не бойся.
Еще три. Оказалась у самого подножия трона.
Кларк заговорил, пристально глядя на меня:
— Яркие представители тех, кто нашел древо: Будда, Один, Иисус… Именно под древом они получили величайшую магическую силу. Ты знаешь об этом?
— Догадываюсь.
— И что ты об этом думаешь?
Мониторы возле его локтя показывали долину. На одном была панорама дымящегося леса, на другом — с какого-то холма обозревалась единственная улица деревни жевунов… Горная река… Монастырь на утесе… Затопленная низина и котлован на месте озера… Кларк все отсюда видит. Долина Арьяварта, казавшаяся мне девственным местом, напичкана камерами слежения и находится под пристальным наблюдением!