Большое чудо, что не все мальчики и девочки зомбируются до конца. Некоторые, несмотря на все старания педагогов остаются непосредственными и любознательными Они продолжают задавать вопросы.
Беда в том, что одних вопросов недостаточно. Надо ведь знать, где начало. Понять это без подсказки — трудно. То, что начало было слово, не указ даже для богословов. Те из людей, кого не сломали ни школа, ни пионерские и комсомольские организации, ни концлагеря, ни тюрьмы, ни психушки, ни рыночная экономика, продолжают жить, задавая вопросы почему. Но таких мало. Зато они в состоянии понимать простые вещи. Некоторые из оставшихся тоже готовы вернуться к простой человеческой логике.
Но у большинства сознание закрылось навсегда.
Надежда только на детей.
Надо менять систему образования. Никаких революционных реформ я не предлагаю. Единственное, что надо сделать, это объяснять детям непонятную терминологию. Надо лишь не мешать. Когда разумных людей в обществе станет больше чем замороченных, начнет открываться цифровая матрица и станут работать другие циклы воспроизводства, войдут в действие другие генетические программы.
Итак, в спящего ребенок превращается в процессе социализации, в процессе его вхождения в спящий социум. И главным инструментом его усыпления является школа Даже если бы речь не шла об апокалипсисе, следовало бы перестать пудрить детям мозги абсурдом. Надо же, наконец, когда-то объяснить детям, что такое междометие или там наречие. Надо показать им, что слова употребляются не вопреки логике и здравому смыслу, а в полном с ними согласии. Тогда и сознание детей будет в согласии с самим собой. Откроются все тайны Все скрытое станет явным. Остальное приложится само собой Главное препятствие на пути к пробуждению — русские чиновники в системе образования, которые далее кресла под своей задницей ничего не видят. Сейчас вошла в моду психотехника, и они на полном серъезе обсуждают вопрос о внедрении в школьное образование разных безумных аумных методик. Аум Сенрикё для них не урок.
Пробуждение зависит, главным образом, от того, как скоро учителя поймут пагубность бессмыслицы. На днях промелькнуло на экране ящика для дураков одна учительница начальной школы. Играет в игры для дураков. Мыло, мойка и мыть — это, говорит, разнокорневые слова, потому, что несут разную смысловую нагрузку. Кажется, все присутствующие согласились с мнением «специалиста». Готовая обезьяна в окружении таких же обезьян. Разве эти куриные мозги могут проснуться? Похоже, что мы еще далеки от этого момента. Но момент этот неизбежен. Рано или поздно он наступит. И чем раньше, тем меньше будет жертв. Тем меньше будет людей, превратившихся в обезьян.
Загадки антропологии
За полтора века дарвинизм составил список загадок, на которые он пока не может ответить. Главная загадка и главная его трудность — не найдены останки промежуточной формы обезьяны. Иными словами, между человеком и обезьяной продолжает оставаться пропасть. Целая армия археологов так и смогла ее заполнить. Лопат не хватило. Другая трудность — сознание и речь. Откуда у человека то, чего не было у обезьян? Справедливости ради надо сказать, что далеко не все из них считают это обстоятельство загадкой. Например, И. Ачильдиев полагает, что водораздел между обезьяной и человеком пролегает вдали от интеллекта. С этой стороны, мол, особой разницы и нет. Не знаю, со своим ли интеллектом он сравнивал интеллект обезьяны или имел в виду своих коллег в целом, только он исключает из анализа, по его словам, «сразу и бесповоротно отсекает» и «разум и высокое сознание»(4, с. 30). Морфологические загадки человека его увлекают больше. Морфологические так морфологические.
В начале списка он ставит прямохождение. Как справедливо считает, Ачильдиев, прямохождение не прибавило преимуществ человеку. «Бег на четырех лапах несомненно быстрее двуногой локомоции» (4, с. 31). Да и с какой бы стороны мы это качество не рассматривали, прямохождение — есть проигрыш. Существует много гипотез, которые делают попытку объяснить этот алогизм. Однако нет смысла приводить здесь неудачные гипотезы.
С наших позиций прямохождение объясняется просто. Оно есть результат кодирования. Поскольку голова — есть инструмент любви Бога, то она должна быть как и головка члена, на прямом теле. Как только происходит дисфункция головного мозга, и человекоподобное уже лишено возможности любить Господа, тело сгибается, ноги искривляются, в итоге мы видим обезьяну.
На второе место наш автор ставит эволюцию руки. Речь идет прежде всего об отстоянии большого пальца и противопоставлении его остальным четырем. Мастерски критикуя трудовую теорию, он считает, что главным фактором такой морфологии была необходимость бить палкой или рубилом сверху. Иначе как воплотить человекоподобным свою исконную агрессивность. Напомню, что автора зовут Игорем. Коль скоро в этом имени зашита агрессивность (????? ‘иг#а:ра «нападение»), оно как раз и объясняет для автора отстояние большого пальца. Игорь Узиельевич, всматриваясь в обезьяну, ищет в ней то, что соответствует собственному имени. В этом как раз и кроется ошибка. Если бы он всматривался повнимательнее в собственную руку, — надеюсь, она все еще сохраняет морфологию руки человека, — он заметил бы, что каждый из четырех пальцев, противостоящих большому, состоит из трех костяшек. Если наш автор все еще помнит таблицу умножения, он легко сообразит, что морфология руки являет собой счетное устройство, построенное по модели года. Большой палец, проходя фаланги четырех пальцев, может подсчитывать месяцы года. В счете времени нуждается не столько малограмотный человек, сколько его подсознательный компьютер, отсчитывающий годы его жизни, как кратное числу, записанному на руке. Поскольку рука есть модель года, то должны существовать языки, в которых год называется рукой. Таков, например, украинский.