Орландина все сильнее беспокоилась: происходящее было совершенно непонятным. Зачем он затеял этот бессмысленный разговор? Ему бы разделаться с ними побыстрее, а он лясы точит!
— Эти талисманы дал нам не ты! — фыркнула Орландина.
— И не тебе их снимать!
— Да? Может, ваши родители? Кстати, что сказали святые отцы насчет ваших папы и мамы? Наши премудрые египетские жрецы, которые боятся меня, как ваш черт вашего ладана? И представитель которых сейчас не знает, что сказать, потому что ничего, кроме обглоданных мышами папирусов, не изучал!
— Какая разница? — пожала плечами Орланда. — Чьими бы детьми мы ни были, но уж не твои во всяком случае!
— И это радует! — уточнила Орландина.
— А ты, кстати, в этом уверена? — ухмыльнулся Мерланиус. — Я со многими женщинами переспал, было дело. Всех не упомнить…
— Уверена, — отбрила Орланда. — Такое, как ты, размножаться не может и не должно!
Видимо, она ударила его в больное место.
Лицо понтифика стало таким… таким… Подобной злобы и ненависти ни ей, ни даже Орландине видеть не приходилось. Личико Кайлы было в сравнении с физиономией Странника добрым и дружеским.
— Твари… — процедил он. — Ублюдки, низшие твари! Хотел бы я знать, чье вы отродье! Ну, ничего, я это выясню позже, даже если мне придется разобрать вас на молекулы…
Что такое «молекулы» — Орландина тоже не поняла, но то, что имеется в виду, сообразила. Уже не первый раз в жизни ее обещали разрезать на сто десять кусков, посмотреть, какого цвета ее кровь, а уж обещаний выпустить кишки она наслушалась столько, что потеряла им счет.
— Тут одна уже хотела вырезать мне печенку, — сообщила воительница. — Не далее как пять дней назад. Так ее моя сестренка, как крысу, прищучила. А тобой я сама займусь.
— Ну, так подойди и зарежь меня, беспомощного жалкого старика! — рявкнул Мерланиус, отбрасывая в сторону посох. — Я даю тебе шанс! Кто-то хотел избавить мир от меня? Так имейте мужество сделать это своими руками!
— Думаешь, слабо? — Орландина решительно шагнула к нему.
Ланселат выхватил меч, но тут же вложил в ножны, повинуясь жесту хозяина.
— Не надо, пусть все будет по-честному.
Орландина сделала второй шаг. Она каким-то шестым чувством понимала, что понтифик провоцирует ее, что-то задумав, но почему бы не сделать вид, что играешь по его правилам? Не один он хитрить умеет!
— Не двигайся, сестра! — выкрикнула Орланда, почуяв, как талисман на ее груди вдруг слегка нагрелся. — Ему зачем-то нужно нас разделить!
И одним рывком оттащила амазонку обратно.
Вновь лицо чародея исказила ярость, он схватил посох, взмахнул им, описывая в воздухе двойную восьмерку…
Вареникс выбросил вперед сжатые руки…
Окружающий мир словно повернулся по невидимой оси, вокруг них возник как бы купол отливающего багрянцем стекла… И все исчезло…
С недоумением Мерланиус посмотрел на сестер, явно удивляясь, что они еще живы, затем — на свой посох и вполголоса выругался так, что послушница бы покраснела, если бы за прошедший год не наслушалась подобных слов.
— Ну что, съел? — вместо этого задорно показала язык Орланда.
— Да, я не совсем бог, увы, — протянул Странник. — Пока что… И даже не сын этого вашего Дьявола. В данный момент в магии я с вами тягаться не могу.
В данный момент в магии я с вами тягаться не могу. Но зато могу потягаться в живой силе… Ну, мой Ланселат, — обратился он к стоявшему поодаль наготове командору. — Пришла пора вам помахать сталью…
Трибун, нахмурившись, стоял неподвижно, о чем-то напряженно размышляя.
— В чем дело?! — насупил брови маг.
— Понтифик, мне не нравится все это, — произнес Ланселат.
Мерланиус, нехорошо улыбаясь, поглядел внимательно на воина, тот странно побледнел, скривился, хватаясь за грудь.
— Еще что-то хочешь сказать, славный рыцарь? — вежливо поинтересовался понтифик.
— Нет, ваше… больше вопросов не имею.
И развернулся к шеренге своих подчиненных.
— Ты, — сказано было Саграмору, — вместе со мной займешься благородным Мечехвостом. А вы, — Галахад с Гаретом и Мелегантом вытянулись, — разделываетесь с девками. Пелеас, Ламорак, Тарквин…
Облаченные в одинаковые кирасы юнцы выскакивали вперед и занимали места для битвы.
— Вы берете на себя этого старого египетского… хм, жреца и его занюхан… хм, надежную охрану. Ну а вам, мои лучшие воины, — это к Гавейну и Парсифалю (злая ухмылка тронула жесткий рот Ланселата), — придется заняться вот этими двумя толстяками: рогатым и безрогим. Глядишь, справитесь…
— Особливо с безоружным, — прокомментировал Вареникс, поплевав на кулак. — Ежели в штаны не наделаете прежде… Жаль, у нас с собой мыши нет. Вот для нее богатыри были бы в са-амый раз!
Хихикнул даже кто-то из рыцарей Ланселата.
А кусик, выглядывавший из-за пазухи Орланды, недовольно дернулся, словно воспринял замечание о мышах на свой счет. Мол, мне такие не страшны…
Преторианцы не шелохнулись, лишь кто-то из них полушепотом пискнул: «Мятеж!! Ну и влип я! Говорила матушка…»
— Гавейн, ты меня узнал? — вдруг спросил Эомай.
— Не имею чести, уважаемый, — буркнул крепыш. — Раньше мы не встречались, да и после, пожалуй, уже не увидимся, хе-хе!
— Неужели ты забыл того алтарного служку, которого зарезал?