Вернувшись домой (понятное дело, в таверну) и поведав все, что с ними приключилось сестрам и Эомаю, а также выслушав их ответный рассказ (ах! ох! не может быть! да как же это! ты смотри, ни единой царапины не осталось!), Стир плотно пообедал и решил немного вздремнуть. Вот тогда все это и началось.
Полтора дня ослик-стихотворец крепился. А потом не выдержал и вывалил все на голову друзей.
Их реакция была неоднозначной. Будря и Эомай просто пожали плечами. Мало ли что кому привидится. От этого не помирают. Надобно думать, как до Александрии добраться побыстрее.
Сестры-близняшки отреагировали почти таким же образом. Орландина фыркнула и выразительно повертела пальцем у виска. Что с поэта возьмешь. Все они чуток малахольные. Орланда печально повздыхала да посочувствовала, а затем, переглянувшись с Эомаем, тоже посоветовала Стиру не брать дурного в голову и близко к сердцу.
Ваал, по своему обыкновению, вскочил приятелю на спину и принялся расчесывать ему гриву. Наверное, думал, что так можно унять волнения Стировой души.
Только Кар с Варениксом отнеслись к повествованию рапсода с неподдельным интересом.
Поглядели друг на дружку, понимающе перемигнулись, да и принялись совершать над ослиной головой замысловатые пассы. На удивление всей честной компании и на страх несчастному поэту.
— Метемпсихоза! — вынес через полчаса окончательный вердикт тартесский царь.
— В самую точку! — поддержал его леший. — И кто ж это с ним такое спроворил, однако?
— Что? — всполошился ослик и приготовился умирать. — Сколько мне жить осталось?!
— О том не ведаю, мил друг! А вот то, что в тебя упокойник оживший вселился, так это точно!
— И-а, и-а, и-а! — заревел от испуга рапсод и рухнул без чувств.
— И что же мне теперь делать? — в который раз канючил Стир, тычась мордой то в Кара, то в лесного князя. — Как от него избавиться?!
— Да изгнать-то его можно? — вмешался Эомай.
— Я слышал, что такое вполне вероятно.
— Экзорцизм! — выдала мудреное слово Орланда. — Вон, Христос изгонял бесов из прокаженного…
— Ланда, — с надеждой спросил ишачок, — а этот ваш заокеанский лекарь-чудодей не поможет? Я смотрю, он не хуже вашего бога с больными да увечными справляется!
— Так то когда злая душа или нечистик какой, — удрученно развел руками Вареникс. — Тут же иное дело. Покойник-то неплохим человеком был и не от лютости вошел в тело нашего друга, а велением могучего чародея! Тут либо этот же рекомый волхв обязан отозвать потревоженную душеньку, либо она сама, своей волей, должна уйти прочь.
— Но, — вздохнул леший, — я мню, не уйдет он за так просто.
— Почему?! — вскрикнули одновременно Стир с Орландиной, которая после освидетельствования поэта «специалистами» заметно встревожилась.
— Как понятнее сказать-то? Неспокойна сия душа. Чем-то удручена зело. Тоской-печалью одолеваема.
— Како-ой? — захныкал ослик.
— А ты сам спроси, — посоветовал вдруг Кар.
— Это как? — не понял Стир Максимус.
— Вот так и поинтересуйся, — подхватил Вареникc. — Мол, так и так, чего ты, душенька, желаешь?
— Спросите лучше вы! — взмолился бедный ушастик. — Не могу же я сам себя спрашивать и сам себе отвечать!
— Резонно, — согласился пан Будря. — Таки дело пан певец мувит.
— Хм, — откашлялась Орланда. — А что?! Можно и попробовать.
— Уважаемый… — начала она и осеклась. — Как его хоть зовут-то?
— Хемуасет, — с готовностью подсказал ишачок. — Сетне Хемуасет.
— Да, уважаемый… мм… Хемуасет. Не скажете ли вы, что вас гнетет и что нужно сделать, чтобы вы покинули телесную оболочку нашего друга Стира Максимуса?
Пару мгновений ничего не происходило. А затем осел заговорил не своим , звонким да громким, а глухим старческим голосом:
— Сенеб! Радуйтесь! Я Сетне Хемуасет, верховный жрец Птаха Мемфисского, главный царский архитектор, сын его величества правогласного Осириса-Рамсеса Усермаатра!
— Правогласного, значит, покойного, — прокомментировал юный тартессит.
— Зачем была потревожена моя душа Ка? — жаловался Стир-Хемуасет. — Зачем ее позвали с блаженных полей Иару и заставили вселиться в этого мерзкого и вонючего осла?! Горе и печаль мне!
— Но-но, полегче! — уже своим голосом возмутился рапсод. — Это кто из нас вонючий, принц сушеный?! Я, между прочим, каждый день совершаю омовения! Даже в термы хожу!
Он не стал уточнять, что за все это время побывал в банях лишь единожды.
— Кто же позвал вас, о принц? — вопросила Орланда.
— Темный. Темный Бог.
Присутствовавшие переглянулись. Вот оно, слово истины.
— Можете ли вы уйти по своей воле? — присоединилась к сестре Ласка, с надеждой впившись взглядом в поникшую ослиную морду.
— Нет, — покачал головой осел-двоедушец.
— Нет, — покачал головой осел-двоедушец. — ОН не отпускает меня. Велел добыть для него Книгу Тота.
— Ой, это та самая книга, что находится где-то в Мемфисе! — заржал Стир. — Я вам рассказывал!
— Да, — подтвердил древнеегипетский царевич. — я сам спрятал ее в гробнице Нефера, из которой сначала и выкрал.
— Хотел бы я хоть одним глазком глянуть на эту Книгу! — возбужденно потер руки Кар. — Это нечто такое… Неописуемое! Она дает власть над всеми тварями земными и подводными, позволяет путешествовать мирами и наблюдать движение светил.