Сзади тихо подошел Антоний, и я услышал его негромкий, временами приглушенный до шепота голос.
— Эта война началась давно. В те времена, когда власть Верховных демонов простиралась на все земли. И не было в Срединном мире места, где можно было укрыться от слуг, которые усердно выполняли волю своих хозяев: убивали, грабили, жгли…
Я смотрел на маленькие фигурки людей, мечущиеся в красном пламени, на черные косматые тени, выползающие из узких расщелин в земле, на темные клубы дыма, в которых горели узкие свирепые глаза демонов, и слушал прерывающийся от волнения голос Антония.
— Страдания людей были столь велики, что их мольбы и крики о помощи достигли Небес. И тогда три ангела спустились на землю. Они хотели освободить людей от власти ненавистных демонов…
С картины на меня смотрели три одинаково прекрасных лица, озаренные сиянием солнечных лучей.
— Целитель душ, архитектор и священный воин, — произнес Атоний тихо, а потом в его голосе снова зазвучали резкие интонации. — Они освободили от власти демонов долину между двух горных хребтов на востоке и погибли и Великой Битве у западной реки…
Он подошел к фреске, на которой была изображена битва. Всадник в белом шлеме с золотым орнаментом, сидя на огромном коне, всаживает копье в черного косматого демона. А вокруг летят стрелы, копья, трупы людей и демонов лежат в воде под копытами лошадей, и на холме вьется над сражением золотое знамя.
— Они погибли, — повторил Антоний. — И не узнали, что на земле у кого?то из них остался ребенок…
Он замолчал, задумался о чем?то, потом тряхнул головой и продолжил:
— Через несколько сотен лет священную войну продолжили потомки ангелов. Их было уже около десяти тысяч Они боролись с демонами и сдерживали вспышки человеческого насилия. Именно тогда был основан Белый Город. Он стоял на границе между землями Хозяев и ангельской территорией, удерживая их от войн. А потом ангельская кровь стала растворяться в человеческой. Бывшие полуангелы поняли, что скоро исчезнут. Тогда многие из них стали стремиться заключать браки между собой. И с каждым ушедшим веком ангельских потомков становилось все меньше. Сейчас среди «Белых щитов» их от силы несколько десятков…
«Да, — подумал я. — Теперь в Белом Городе верховодят люди, пытающиеся продолжить дело ангелов. И они очень по?людски его понимают…» Но я не сказал этого Антонию, который с непонятной тоской рассматривал нарисованный на стене величественный город с белоснежными стенами.
— Зачем ты привел меня сюда? Я знаю историю Великой Войны.
Антоний посмотрел на меня, и глаза его снова нехорошо заблестели.
— Значит, демоны знают о существовании ангельских потомков… — Он замолчал на мгновение и спросил уже совсем другим тоном: — А знают ли об этом ангелы?
— Если хочешь, спроси об этом у Энджи.
Антоний опустил голову.
— Я не решаюсь тревожить его. А сам он не заговаривает ни с кем из нас.
Значит, не заговаривает. Ну что же, наверное, Энджи нечего сказать людям.
Антоний отошел к фреске, на которой были изображены три прекрасных существа, и произнес:
— Люди хотят быть похожими на ангелов. Они устали от постоянных войн. И если бы демоны оставили нас в покое, мы могли бы стать счастливыми, мы бы строили свой мир сами.
Я усмехнулся:
— Демоны, ангелы… вас постоянно должен кто?то вести. Люди слишком беспомощны, они не могут ничего делать сами. Вы умеете только рисовать бессмысленные красивые картинки и поклоняться им.
Антоний повернулся ко мне и воскликнул почти с отчаянием:
— Я не понимаю, почему тебе абсолютно все равно то, что ты здесь видишь!! Тебя не трогает их красота! Безразлично их великое мужество и огромная воля. Неужели вас, демонов, ничто не волнует?! Я думал, ты способен почувствовать хоть что?то, если увидишь их своими глазами. Но тебе все равно… Ты считаешь нас чем?то вроде сумасшедших и без жалости уничтожил бы всех «Белых щитов»! Мы же просто благородны и честны. Мы живем памятью о величии прошлого, о доблести и милосердии существ, нас спасших, и мечтой о будущем — надеждой на встречу с теми, кто добр, прекрасен и мудр.
— Тогда радуйся. Энджи полностью соответствует твоим запросам, — заметил я сухо и отправился прочь из храма.
— Тогда радуйся. Энджи полностью соответствует твоим запросам, — заметил я сухо и отправился прочь из храма.
Бесчувственные мы, значит, ничего не понимаем. Кому они нужны — уничтожать их… Слишком много эти люди о себе воображают. Фанатик… Подумаешь, подвиг.
Хмурый и недовольный, чувствуя некоторые угрызения совести из?за того, что проболтался без дела целый день, я возвращался к Хозяину и, не доходя до апартаментов Буллфера, услышал его разъяренный рык:
— Мне осточертела ваша ненормальная семейка! Убирайся отсюда! Проваливай! И чтобы, я тебя больше не видел!
Интересно, кого это он так? Я осторожно подошел к двери и приложился к ней ухом. Буллфер орал еще несколько минут, потом замолчал, и я услышал смутно знакомый, на удивление спокойный голос:
— Я хочу принять участие в битве, Хозяин.
Буллфер снова заревел:
— Я — не Хозяин, а ты не будешь участвовать в битве!
С кем это он там? Я потихоньку приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Булф сидел в кресле, размеренно постукивая кулаком по подлокотнику, его рыжую физиономию перекосило от ярости, ноздри широкого носа раздувались, а глаза горели красным огнем. Ну, все понятно, уже взбешен, но еще сдерживается. А вот его собеседник пока спокоен. В свете настольного фонаря я увидел высокого молодого мужчину. Его дорожная одежда посерела от пыли, сапоги заляпаны уже подсохшей грязью, значит, ехал издалека. Темный плащ радовал глаз после тоскливо?светлых одежд «Белых щитов», а оттенок длинных волос чем?то напоминал золотые кудри Энджи. И его человеческое упрямство можно было сравнить с безмерным терпением нашего ангела.