— О той самой войне, которая началась до нашего рождения и не закончится до нашей смерти, — сказал Горлогориус. — Противостояние Порядка и Хаоса, Света и Тьмы, Добра и Зла — это миф, ибо Хаос не может существовать без Порядка, Свет — без Тьмы, а Добро — без Зла. Это противостояние придумали люди, но по сути это дружеский футбольный матч, в котором не важен счет, в котором обязательно будет ничья и победит дружба. Я говорю о войне человека с вселенной, о войне, которая началась в тот самый момент, когда обезьяна вдруг вбила себе в голову, что она разумна. [28] И эта самая настоящая война, которую мы можем проиграть, ибо разумная жизнь неспособна существовать вне вселенной, зато вселенная способна спокойно обойтись без разумной жизни.
— И с кем же ты воюешь? — спросил Бозел. — С вселенной? С природой? Твои слова попахивают ересью, волшебник. А как же создатель?
— Оставим Фила в покое, — сказал Горлогориус. — Наш мир появился исключительно благодаря его воле, но откуда взялся его собственный мир? Природа не создавала разум, он появился значительно позже. Магия или технология — это всего лишь способы обуздания вселенной. И если человек хочет задержаться в мире, ему придется драться. Если не за каждый вздох, то хотя бы через один.
— Ты нашел себе очень заумное оправдание, — заметил Бозел. — Дескать, в мире идет война, и она все спишет. И деремся мы с самим мирозданием, а Большой Бо тут, типа, и ни при чем?
— Большой Бо тут при чем, — сказал Горлогориус. — Но он является лишь инструментом для борьбы с нами.
— Ага, — сказал Бозел. — То есть если нам удастся уконтрапупить этот инструмент, злобное мироздание сразу же обрушит на наши головы новую напасть?
— Не сразу, — возразил Горлогориус. — Но обязательно обрушит. И я не знаю, какую форму примет эта напасть. До сих пор наш мир жил по придуманным законам, и благодаря этому сведущие люди могли легко предсказывать будущее. Если нам удастся поломать законы, будущее станет непредсказуемым, как в любом нормальном мире.
— Красиво задвигаешь, — признал Бозел. — Бездоказательно, но с пафосом. А если я попрошу тебя обосновать?
— По причине, о которой я уже говорил, разговаривать о нашем мире нет смысла, — сказал Горлогориус. — Поэтому для примера возьмем Землю.
— Землю? — удивился Бозел.
— Да, мир Фила.
— Мне казалось, ты ничего не знаешь о мире Фила, — сказал Бозел. — Ты даже не был уверен, выживем ли мы после прыжка в Бездну, не говоря уже о том, куда нас этот прыжок приведет.
— Я слукавил, — сказал Горлогориус. — Конечно, я знаю о мире Фила. Я неоднократно бывал там, когда мы с моим коллегой разрабатывали эту операцию.
— Они там тоже воюют с природой?
— А разве нет? Они считают, что произошли от обезьян. Ты видел у обезьян крылья?
— Нет.
— А люди Земли умеют летать. Разве изобретение устройств, позволивших им покорить небо, не является вызовом законам мироздания, согласно которым у обезьян отсутствуют крылья?
— Это демагогия.
— Каждый век на Земле появляются болезни, которых раньше не было. Откуда они берутся?
— Я биолог? Я знаю?!
— И я не биолог, — сказал Горлогориус. — Но сам факт, что биологи Земли так и не сумели точно установить происхождение этих болезней, говорит о многом. Таким образом Земля пытается избавиться от паразитирующего на ней разума.
— И ты, выходит, один из тех генералов, что ведут эту необъявленную войну? Герой невидимого фронта? Ответственность на темечко не давит?
— А ты знаешь, давит, — сказал Горлогориус. — Но я свое уже отрефлексировал, и если ты пытаешься выбить меня из равновесия, то напрасно. Я живу в мире с самим собой, мне наплевать, что ты обо мне думаешь, и суицида ты от меня не дождешься.
— Но попробовать-то можно было, — невесело ухмыльнулся Бозел.
Я живу в мире с самим собой, мне наплевать, что ты обо мне думаешь, и суицида ты от меня не дождешься.
— Но попробовать-то можно было, — невесело ухмыльнулся Бозел.
— Между прочим, я вижу, что твоя правая рука сжимает меч, — сказал Горлогориус. — Может быть, ты хочешь попробовать что-то другое? Ты можешь попытаться зарубить меня. Обещаю, я даже не стану тебя убивать за эту попытку.
— Сегодня ты великодушен.
— Сегодня твоя смерть не может послужить общему благу, — сказал Горлогориус. — Не обещаю, что поступлю так же, если ситуация изменится.
— А, я понял. Ты просто выполнил план убийств и предательств на эту неделю, — сказал Бозел. — Скажи, ты действительно пытался убить Черного Стрелка, перед тем как открыл ему путь на Землю, или просто делал вид?
— Пытался, — сказал Горлогориус. — Но я знал, что остановить его не в моих силах.
— Ты — великий хореограф. Ты заставляешь людей танцевать, даже когда они не слышат музыки.
— Так ты будешь меня рубить или нет?
— Пожалуй, не буду, — сказал Бозел. — Подожду, когда твоя смерть послужит общему благу.
— Если такое случится, я даже не буду сопротивляться, — сказал Горлогориус. — Знаешь, ты становишься идеалистом, дракон. Это может здорово осложнить твою дальнейшую жизнь. Драконы-идеалисты — сие есть нонсенс.
— Твой приятель Негориус столь же циничен?
— Забавно, что ты решил об этом поговорить, но нет. В отличие от меня, ему будет очень трудно жить с таким грузом вины. Думаю, он даже может решиться на какую-нибудь самоубийственную глупость. Например, попробует сам встать на пути у Джека.