— Постой, постой! Я пока еще не понял, что такого в этом клочке земли, чтобы епископ с аббатом настолько за него переживали, чтобы предлагать отступное в тот момент, когда еще ничего не ясно.
— Предлагать-то ладно, — заметила Ннаонна (она всерьез восприняла мои слова насчет своего почетного поста — а мне того и надо было, чтобы она держалась за моей спиной, пускай под предлогом охраны), — епископ-то даже отказался, верно?
— Верно, дочь моя…
— Я не дочь! — огрызнулась вампиресса.
Она, похоже, собиралась объяснить попу его ошибку, подробно описав свое происхождение. Я посчитал необходимым ее перебить:
— Еще интереснее! Дело еще не ясно — а деньги уже и предложены, и отклонены. Так что же такого в этом острове, а, поп?
— На этом острове совершал подвиг подвижничества блаженный Лунп.
— А ваш монастырь?..
— А наш монастырь основан на месте кончины блаженного, тогда как большая часть его святых деяний свершена на острове. Следовательно и право давать полное отпущение именем блаженного Лунпа имеет тот, кто владеет островом, ибо…
Предупреждая новый поток церковной тарабарщины, я быстро уточнил:
— Так ведь островом владели какие-то миряне?
— В силу вассальной присяги… Однако уложение Вензигера и устав нашей общины ясно утверждают, что в данном случае мы имеем дело с переходом прав вассала к сеньору в силу того, что своими правами вассал не может воспользоваться, а также…
— Да золото они моют там, на острове! — вставил Торк, шедший рядом последние десять минут и напряженно вслушивавшийся в наш разговор.
Наверное он больше просто не смог терпеть разглагольствования попа.
* * *
— Ну, золото… — протянул Ингви, — это я еще могу понять.
— Да, — несколько неохотно подтвердил толстенький попик, — Золотая река берет начало в горах Страха. И в верховьях ее и впрямь моют золото — отсюда название. А едва воды реки разливаются в долинах — и золота по берегам нет. Кроме, как на острове блаженного Лунпа. Одно из чудес блаженного… Однако нашему монастырю дорого не золото, а право полного отпущения, даваемое…
— Конечно, конечно, — хохотнул Торк, — то-то ваш монастырь выговорил себе дозволение на чеканку собственной монеты!
Помолчали. Затем Ингви снова приступил к расспросам:
— А в чем будет заключаться наша миссия? Мы что — станем вести войну с воинами гевского епископа, а вся империя будет молча сторониться и пялиться на эту потасовку?
— Конечно, нет! — всплеснул руками монах. — Дело, порученное мне настоятелем, состоит в следующем. И наш монастырь, и гевский епископ направили запрос с изложением сути тяжбы его преосвященству архиепископу Кениамерку. Его высокопреосвященство вынесет вердикт по этому делу, ибо обе стороны так или иначе подчинены ему.
— Н-ну… так в чем же наша задача, если вердикт вынесет, скажем так, третья сторона?
— Наша задача — удержать остров до того момента, как придет этот самый вердикт. Часто в подобных случаях ответ бывает таков: кто удерживает спорное владение на текущий момент — тому и владеть им впредь.
— Странная логика, — пожал плечами Ингви.
— А Гилфингов суд? — прямо-таки подпрыгнул в седле Тонвер. — А божественное право поединка?
Снова все замолчали.
— М-да, — промямлил наконец Ингви, — ну, по крайней мере, эта служба приобретает какие-то определенные очертания. А куда мы, вообще-то идем — в монастырь или на остров?
— А зачем нам монастырь? — живо переспросил монах, — двинемся прямо к нашей цели — острову блаженного Лунпа. Монастырь нам ни к чему. Тем более, что времени у нас нет. Конечно, благородные вассалы гевского епископа собираться будут медленно, не спеша. Но ведь у его священства имеются и свои собственные вооруженные люди — а ну как они выступят не дожидаясь кавалерии?
— Не выступят, — перебил его Торк, — а ежели попадутся нам они одни, без рыцарей — перебьем их без труда! И нам это ясно, и им это ясно — потому они не выступят до тех пор, пока не соберутся все — вплоть до самых ленивых рыцарей на самых хромых клячах.
Но ведь у его священства имеются и свои собственные вооруженные люди — а ну как они выступят не дожидаясь кавалерии?
— Не выступят, — перебил его Торк, — а ежели попадутся нам они одни, без рыцарей — перебьем их без труда! И нам это ясно, и им это ясно — потому они не выступят до тех пор, пока не соберутся все — вплоть до самых ленивых рыцарей на самых хромых клячах. Верно, поп? А в монастырь тебе страсть как неохота, чтобы не давать отчета вашему казначею, верно? Вот когда нас всех перережут — ты доложишь в своем монастыре, что привел три сотни наемников и расплатился сполна!
Попик заерзал в седле и что-то забурчал себе под нос — его бормотание с равным успехом могло быть и молитвой, и потоком грязной ругани. Ингви потянул Торка за локоть в сторону:
— Сержант, на два слова… Послушай, не расстраивай попа. Я, конечно, понимаю, что ты хочешь показать, что по праву занял место сержанта, хочешь быть полезным… Не перебивай! Все, что ты сказал, правильно. Все для меня важно. Но ты не должен говорить это тогда, когда тебя слышат рядовые.
— Но этот поп! Он и вправду может выдать нас всех людям епископа, когда надобность в нас отпадет! Клянусь Гунгиллиными сиськами…