Спустя еще пять минут уже не было необходимости касаться стенки; она светилась слабым красным светом.
Прошло еще две минуты. Оболочка увеличила яркость свечения от красного через оранжевый до белого.
Найсмит страдал. Даже с закрытыми глазами свечение и жар были невыносимы. Он жарился заживо.
Закрыв лицо руками, он пытался дышать короткими вздохами. Тепло давило на него безжалостно со всех сторон, создавая ощущение огромного веса. Теперь он даже слышал запах волос, которые начали завиваться и тлеть.
К металлической раме из?за ее температуры уже было невозможно прикоснуться. Найсмит старался держаться от нее как можно дальше, касаясь ее только подошвами, но при этом неизбежно оказывался ближе к раскаленной добела оболочке капсулы.
Он застонал вслух.
Спустя некоторое время ему показалось, что жар и свечение немного уменьшились. Он осторожно приоткрыл глаза. Да, так оно и было: оболочка изменила цвет с белого на оранжевый. И, пока он наблюдал, она медленно угасла до красного.
Найсмит издал длительный и мучительный вздох облегчения. Критическая точка была пройден — он будет жить.
Время, ему надо засечь время. Не обращая внимания на боль покрытой волдырями кожи, он нащупал стрелки часов.
Его прохождение сквозь инферно заняло около пятнадцати минут.
Десять часов. Прошло пятьдесят пять минут с начала падения. К настоящему времени, если его расчеты верны, он должен был бы выйти с обратной стороны планеты.
Но он только что прошел через зону высокой температуры, которая могла быть только ядром!
К этому моменту воздух в капсуле становился все прохладнее. Оболочка угасла с темно?красного цвета до черного, и опять наступила темнота. Несколько минут спустя Найсмит рискнул коснуться оболочки: она была горячей, но терпимо.
Найсмит чувствовал себя сбитым с толку. Период его пролета сквозь Землю должен был составлять сорок две минуты вне зависимости от того, с какой высоты он начал падение. Могли ли его часы идти слишком медленно? А, может быть, это время внутри капсулы шло с другой скоростью, чем снаружи?
Падение продолжалось в полной темноте, и Найсмит начал все сильнее ощущать голод и жажду. Он был заперт здесь всего лишь около часа и это должно было быть достаточно хорошо в пределах его выносливости, но сколько все это еще будет продолжаться? И сколько он еще выдержит?
Еще раз усилием воли он успокоил себя. Оболочка непрерывно становилась все прохладнее; других изменений не ощущалось.
Если предположить некоторое отставание в поглощении и повторном излучении тепла капсулой, сонно думал Найсмит, тогда можно предположить, что он достиг точки своей орбиты за время, которое примерно в два раза превышало прогнозируемое. А это подразумевало бы, что существовала разница в ходе времени здесь внутри капсулы или по неизвестной причине уменьшился какой?то другой фактор…
Некоторое время он позволил себе поразмышлять над тем, что он сделает с теми двумя существами, если по какой?то невероятной случайности выберется отсюда живым и встретится с ними снова, но потом бросил эту мысль.
А это подразумевало бы, что существовала разница в ходе времени здесь внутри капсулы или по неизвестной причине уменьшился какой?то другой фактор…
Некоторое время он позволил себе поразмышлять над тем, что он сделает с теми двумя существами, если по какой?то невероятной случайности выберется отсюда живым и встретится с ними снова, но потом бросил эту мысль. Он почувствовал, что его снова начало клонить ко сну, и сознательно подчинился желанию.
Очнулся он от толчка. Сколько он продремал?
Найсмит нащупал часы. Было 10:17. Он находился в свободном падении уже семьдесят две минуты.
В нем снова начало расти напряжение. Если его понимание ситуации не было совершенно, абсолютно ошибочным, пройденная им зона тепла должна была быть ядром Земли. Следовательно, период его вращения должен быть вдвое больше рассчитанного. Но почему?
Время тянулось невероятно медленно. 10:19, потом 10:23, 10:27. Найсмит напряженно ждал.
В одно мгновение он все еще находился в абсолютной черноте. В следующее под ним вспыхнули звезды, целые галактики звезд, ослепительно яркие во всем полушарии ночи. Над головой находился темный шар, занимавший другую половину неба; он медленно уплывал прочь.
Какое?то время Найсмит непонимающе мигал, пока не понял, что это ночная сторона Земли, и что он вылетел вверх ногами.
У него перехватило дыхание, и на глаза навернулись слезы. В конце концов он вырвался, вырвался на свежий воздух! Он сделал инстинктивную попытку развернуться в правильное положение, но тут же бросил ее: это не имело никакого значения.
Что имело значение, так это то, что — как Найсмит вдруг с тревогой осознал — он поднимается слишком высоко. Волнистая залитая звездным светом поверхность воды уходила над головой все дальше и дальше: пятьсот футов, тысяча, и не было никаких признаков замедления.
Время было слишком велико, скорость слишком высока…
Найсмит с ужасом понял, что, когда он будет возвращаться назад, его скорость будет слишком большой, чтобы он смог рискнуть выключить машину…
Ему придется проделать весь путь назад через раскаленный ад по крайней мере еще один раз, а может быть и дважды. С мрачной уверенностью он подумал, что не уцелеет и после одного раза.