Птаклюсп вздохнул. Целыми днями щелкают счеты: одни рассчитывают, как изменить лик мира, другие оплакивают убытки и потери. Раньше все было куда проще. Наконец щелкнула последняя костяшка.
— Это будет настоящий квантовый прыжок и пирамидологии! — вскричал 2-б с мессианской улыбкой на лице.
— Ква… чего? — переспросил брат.
— Квантовый, — смакуя каждый звук, повторил 2-б.
— С этими ква-ква мы точно окажемся в болоте, — заявил 2-а.
— Мы будем первыми, примером всем.
— Конечно-конечно, когда дело дойдет до банкротства, мы уж точно покажем всем пример, — язвительно произнес 2-а.
— От этой пирамиды исходит чистое сияние! Пройдут века, и люди скажут: «Взгляните, этот Птаклюсп понимал толк в пирамидах».
— Чистое безумие — вот что они скажут!
Братья стояли друг против друга, едва не касаясь носами.
— Беда в том, братец, что ты всему знаешь цену, но ничего не смыслишь в ценностях!
— Нет, беда в том, что это ты… это ты ничего не смыслишь!
— Человечество должно стремиться к высотам!
— Да, но на здравой финансовой основе, клянусь Куфтом!
— Поиски знания…
— Надежность — вот…
Отвернувшись от спорщиков, Птаклюсп стал глядеть во двор, где при свете факелов служащие лихорадочно переучитывали товар и проверяли инвентарь.
Отец оставил ему небольшое дело: двор, заваленный плитами и уставленный сфинксами, шпилями, стеллами и прочим товаром, а также толстую пачку неоплаченных счетов, большая часть которых была адресована во дворец. В них указывалось, что «девятьсот лет назад вашему величеству был представлен подробный отчет, который, по всей видимости, затерялся в дворцовой канцелярии, по каковой причине нижайше просим вас уладить сие досадное недоразумение».
Тогда это казалось ему забавным. И людей было нанято немного: он сам, пять тысяч работников да госпожа Птаклюсп, которая вела приходно-расходные книги.
«Ты должен строить пирамиды, — сказал отец. — Конечно, масштабы, маленькие фамильные склепы, мемориальные шпили и обычные некрополи для простого люда приносят больше выгоды, но, если не будешь строить пирамиды, ничего не добьешься. Даже распоследний крестьянин, все хозяйство которого — грядка чеснока, мечтая о чем-то чистом и вечном, возможно, с вкраплением зеленого мрамора, но, разумеется, в разумных пределах, пойдет не к кому-нибудь, а только к человеку с именем, к человеку, который строит пирамиды».
И надо сказать, пирамиды он строил неплохие — не то что нынче, когда даже число сторон умудряются путать, а сквозь щели в стене можно просунуть ногу. Как бы то ни было, дело крепло и расширялось.
Построить величайшую пирамиду, которую когда-либо…
За три месяца…
И страшная кара, если работа не будет сдана в срок. Диос не уточнил, насколько страшная, но Птаклюсп знал жрецов: дело пахло крокодилами, и страшнее ничего не придумаешь…
Птаклюсп оглядел освещенный неровным светом факелов длинный ряд скульптур, среди которых был кровожадный Шляп, Ястребоглавый Бог Нежданных Гостей, проданный много лет назад, но возвращенный клиентом по причине того, что неуемный Шляп во все совал свой клюв. С тех пор его не удавалось сбыть даже со скидкой.
Величайшая пирамида на свете…
А потом, когда минуют все тяготы и ты еще раз докажешь, что знатные люди имеют неоспоримое право на пропуск в вечность, разве кто-нибудь позволит тебе применить это умение в домашнем хозяйстве, то есть построить пирамидку — загляденьице для себя и для госпожи Птаклюсп, чтобы обеспечить благополучную доставку в Загробный Мир? Конечно нет. Даже отцу разрешили поставить только мастабу, хотя, надо признаться, одну из лучших на всей реке: из мрамора с красными прожилками, который везли аж из самого Очудноземья. Многие потом просили сделать такую же, это пошло на пользу делу, то-то отец порадовался бы…
Величайшая пирамида, которую когда-либо…
И никто никогда не вспомнит, кто лежит в ней.
Пусть Птаклюспа называют гением, пусть называют безумцем. Все равно это будет пирамида Птаклюспа.
Покинув тихую заводь своих мыслей, он прислушался к неутихающему спору сыновей.
А если уж говорить о потомстве, он предпочел бы шестьсот тон известняка. Так оно спокойнее.
— Заткнитесь вы оба! — рявкнул он. Близнецы замолчали и уселись друг против друга, все еще ворча и пофыркивая.
— Я принял решение, — сказал Птаклюсп. Птаклюсп 2-б стал нервно крутить стило. Птаклюсп 2-а защелкал костяшками счетов.
— Мы берем заказ, — заявил Птаклюсп-старший и медленно вышел из комнаты, добавив на ходу, не оборачиваясь: — А дурной сын, которому это не по нраву, да будет ввержен во мрак, где только вопль, и стон, и скрежет зубовный.
Оставшись наедине, братья еще долго смотрели друг на друга горящими глазами. Наконец Птаклюсп 2-а спросил:
— Так что же такое этот квант?
— Просто плюс ноль, — пожал плечами Птаклюсп 2-б.
— И всего-то?
* * *
Вдоль всей долины Джеля пирамиды разливали по ночному небу безмолвное сияние, отдавая накопленную за день энергию.
Из их вершин беззвучно вырывались огромные протуберанцы — извилистые, как молнии, голодные, как лед.
Разбросанные на сотни миль по пустыне, мерцали кучки некросозвездий, воплощающих собой зарю древности. Но в долине Джеля огни сливались в сплошную полосу.