— Она что, волшебная? — встрял было один из воров, но на него тут же цыкнули.
— Ладно, ладно, мы уходим, — сказал главарь, — извините за недоразумение…
Теппик улыбнулся ему теплой незрячей улыбкой.
И вдруг все услышали негромкий, но достаточно настойчивый звук. Шесть пар глаз отчаянно закрутились по своим орбитам, и только взгляд Чиддера был устремлен куда надо.
Внизу текущие по обезвоженной грязи темные воды Анка стремительно прибывали.
* * *
Диос — первый министр и самый верховный из всех верховных жрецов — по природе своей не был религиозным. Непременное качество для верховного жреца, помогает вашей беспристрастности, и вы всегда действуете благоразумно и обдуманно. Когда человек начинает верить, все предприятие неизбежно превращается в фарс.
Дело не в том, что Диос был принципиальным противником веры. Вера в богов нужна людям хотя бы потому, что верить в людей слишком трудно. Существование богов — простая необходимость. И Диос готов был мириться с богами, лишь бы они стояли в сторонке и не путались под ногами.
Во всяком случае, благодатью Диоса боги не обошли. Если в ваших генах заложены высокий рост, обширная лысина и нос, которым можно рыть землю, то, скорее всего, у богов имелась на то какая-то своя, скрытая цель.
Диос инстинктивно не доверял людям, которые слишком легко приходили к религии. Он считал, что любой крайне религиозный человек психически неуравновешен, склонен блуждать в пустыне и ловить откровения, если, конечно, боги снисходят до этого. Такие люди никогда ничего не доводят до конца. Им приходят в голову странные мысли о том, что всякие обряды — это ерунда. И еще более странные мысли о том, что с богами можно беседовать напрямую. С несомненной уверенностью, при помощи которой, имея точку опоры, можно перевернуть мир, — именно с этой уверенностью Диос знал, что богам Джелибейби, как и всем прочим, нравятся обряды. В конце концов, боги, выступающие против обрядов, — то же самое, что рыба, голосующая против воды.
Сейчас он сидел на ступенях трона и, положив на колени свой посох, просматривал царские указы. Тот факт, что указы эти никогда никем не издавались, его не пугал. Диос сам не помнил, сколько лет он носит титул верховного жреца, однако прекрасно знал, какие указы может издать разумный, хороший монарх, и сам издавал их.
Как бы то ни было, на престоле сейчас восседал Лик Солнца — вот что было действительно важно. Лик Солнца представлял собой тяжелую, закрывавшую все лицо золотую маску, которую правитель обязан был надевать на все общественные мероприятия. Выражение ее, несколько кощунственное, напоминало выражение лица добродушного человека, страдающего хроническим запором. На протяжении тысячелетий этот лик служил в Джелибейби символом царской власти. Вот почему все цари в стране были на одно лицо.
Последнее тоже крайне символично — хотя никто не мог припомнить, что именно оно символизирует.
В Древнем Царстве такое случалось частенько. Взять хотя бы лежащий у жреца на коленях посох с символическими змеями, символически обвившимися вокруг аллегорического верблюжьего стрекала. Народ верил, что этот посох дарует верховному жрецу власть над богами и царством мертвых, но, скорей всего, это была метафора или, попросту говоря, ложь.
— Вы препроводили царя в Зал Перехода? — спросил Диос, слегка изменив позу.
— Бальзамировщик Диль обслуживает его сейчас, о Диос, — дружно кивнули выстроившиеся полукругом младшие верховные жрецы.
— Прекрасно. А строителю пирамид уже даны указания?
Уф Куми, верховный жрец Кефина, Двуликого Бога Врат, выступил вперед.
— Я позволил себе лично присутствовать при этом, о Диос, — мягко сказал он.
Диос постучал пальцами по посоху.
— Конечно, конечно. Я и не сомневался, что ты за всем проследишь.
Среди жрецов многие полагали, что именно Куми станет преемником Диоса в случае смерти последнего, однако слоняться без дела в ожидании, пока Диос наконец умрет, было занятием неблагодарным. Сам Диос, будь у него друзья, возможно, по секрету подсказал бы им, что именно могло бы ускорить его кончину, к примеру: явление голубых лун, летающих свиней и видение самого Диоса в преисподней. И еще, пожалуй, добавил бы, что единственная разница между Куми и священным крокодилом состоит в исконной честности и открытости намерений крокодила.
— Прекрасно, — повторил Диос.
— Осмелюсь напомнить вашей светлости? — сказал Куми.
Лица остальных жрецов приняли ничего не выражающее выражение. Диос сверкнул глазами.
— Что, Куми?
— Принц, о Диос. Его известили?
— Нет.
— Тогда как он узнает?
— Узнает, — твердо ответил Диос.
— Но как?
— Я сказал, узнает. А теперь все свободны. Ступайте. Приглядывайте за своими богами!
Жрецы неслышно выскользнули из зала, оставив Диоса сидеть на ступенях перед троном. Это было его привычное место, и за долгие годы жрец просидел в камне две до блеска отполированные впадины — точно по размеру.
Это было его привычное место, и за долгие годы жрец просидел в камне две до блеска отполированные впадины — точно по размеру.
Конечно, принц узнает. Это ясно и в порядке вещей. Но по глубоким, глухим лабиринтам сознания, источенного мыслью за долгие годы свершения бесчисленных обрядов и ревностного служения, бродило легкое беспокойство. Впервые оказалось в незнакомом месте, вот и заплутало. Тревоги, волнения — все это присуще другим людям, но не Диосу. Диос не достиг бы поста верховного жреца, позволяй он себе сомнения. Однако сейчас его продолжала преследовать крохотная, назойливая, юркая мыслишка — тень уверенности в том, что с новым царем придется нелегко.