Та часть Теппика, которая по-прежнему пребывала в Анк-Морпорке, рассуждала про себя примерно следующим образом: «Перед тобой мертвое тело, завернутое в материю; неужели они и вправду считают, что этим сделают ему лучше? В Анке, когда ты умираешь, тебя закапывают в землю, сжигают или отдают воронам. Здесь же смерть означает, что ты как бы немного отстал от остальных и о тебе нужно заботиться, кормить отборными яствами. Нелепая мысль — править царством в таком положении! Похоже, мертвый для них все равно что глухой, с которым просто нужно говорить немного погромче».
Но тут же прозвучал другой, более взрослый голос: «Мы правим царством вот уже семь тысяч лет. Самый низкородный крестьянин, продающий дыни, обладает родословной, по сравнению с которой родословные всяких королей могут показаться не длиннее жизней мотыльков-однодневок. Мы привыкли распоряжаться континентом, прежде чем нам пришлось продать его в уплату за пирамиды. Мы просто не замечаем существования стран, которым меньше трех тысяч лет. И этот механизм по-прежнему действует».
— Привет, папа, — поздоровался Теппик. Тень Теппицимона XXVII, пристально наблюдавшая за сыном, метнулась к нему через зал.
— Хорошо выглядишь! — воскликнул он. — Рад тебя видеть! Послушай, это важно. Пожалуйста, обрати внимание, это касается смерти…
— Он говорит, что очень рад вас видеть, — перевел Диос.
— Ты его слышишь? — удивился Теппик. — Я не услышал ни слова.
— Естественно. Мертвые говорят устами жрецов, — пояснил верховный жрец. — Таков обычай, ваше величество.
— А он меня слышит?
— Разумеется.
— Я много думал обо всей этой затее с пирамидами, и мне кажется, то есть я не совсем уверен…
Теппик наклонился поближе.
— Тетушка передает тебе нежный привет, — прокричал он и добавил: — Я имею в виду свою тетушку.
— Ты слышал, что я сказал? Слышал?
— Он посылает вам свое приветствие из скрытого завесой мира, — изрек Диос.
— Да, да, посылаю, но ПОСЛУШАЙ, я не хочу, чтобы у тебя были лишние хлопоты и чтобы ты начал строить…
— Мы построим тебе замечательную пирамиду, отец. Тебе понравится, вот увидишь. Специальные люди будут заботиться о тебе и все делать. — Теппик бросил на Диоса быстрый взгляд, ища поддержки: — Ему ведь понравится, правда?
— Не хочу никаких пирамид! — возопил царь.
— В мире уйма интересного, хватит на целую вечность, а я еще ничего не успел увидеть. Запрещаю класть меня в пирамиду!
— Он говорит, что это будет вполне подобающий шаг и что вы очень заботливый сын, — изрек Диос.
— Неужели ты меня не видишь? Смотри, я поднял вверх три пальца. Думаешь, весело провести остаток смерти под кучей камней, наблюдая, как мало-помалу рассыпаешься на кусочки? Значит, вот каков твой идеал?
— Ваше величество, здесь дует, — заметил Диос. — Пожалуй, нам лучше уйти.
— Ты ведь все равно не сможешь оплатить ее!
— Мы поместим туда твои любимые фрески и статуи. Тебе понравится, — в отчаянии повторил Теппик. — Представляешь, все любимое будет рядом с тобой!
— Ему ведь понравится? — еще раз спросил он у Диоса по дороге в тронный зал. — Почему-то мне кажется, что папа вовсе не хочет в пирамиду.
— Уверяю вас, ваше величество, — ответил Диос. — У него не может быть иных желаний.
А в бальзамировочной царь Теппицимон XXVII попробовал похлопать Джерна по плечу, но без особого успеха. Окончательно сломленный царь присел возле собственных останков.
— Не делай этого, дружок, — с горечью произнес он. — Никогда не обзаводись потомством.
И вот перед ним возвышалась сама Великая Пирамида.
Гулко ступая по мраморным плитам, Теппик со всех сторон рассматривал макет. Он с трудом представлял, чем может заниматься человек внутри подобной штуки. Однако царям нередко приходилось оказываться в таком положении, и всегда при них была старая, добрая компания, так что, согласно общему мнению, скучать им не приходится.
— Так, так, — протянул Теппик. — И давно ты проектируешь пирамиды?
Птаклюсп, архитектор и практикующий строитель пирамид для знати, низко поклонился:
— Всю жизнь, о солнце полудня.
— Должно быть, интересное дело, — промолвил Теппик.
Птаклюсп взглянул на верховного жреца — тот молча кивнул.
— В каждом деле есть свои хитрости, о источник вод, — осмелился заметить Птаклюсп.
Он не привык к тому, чтобы цари разговаривали с ним просто как с человеком, и в глубине души считал, что это неправильно.
— Ага, — неопределенно выразился Теппик, делая знак в сторону стоящего на возвышении макета. — Ладно. Хорошо. Четыре стены и остроконечная верхушка. Замечательно. Высший класс. Выразительно и лаконично.
Настороженное молчание по-прежнему обступало его со всех сторон. Теппик решил прорываться.
— Отличное шоу, — продолжил он. — Я хочу сказать, комар носа не подточит. Пирамида… Да еще какая! Ого-го…
Однако и этого было недостаточно. Теппик призадумался.
— Пройдут века, и, глядя на нее, потомки скажут: вот это пирамида так пирамида. М-да.
Он кашлянул.
— Стены особенно красиво смотрятся… — хрипло пробормотал он, словно ученик, проваливающийся на экзамене.
— Но… — предпринял он еще ОДНУ ПОПЫТКУ. Две пары глаз ели его поедом.
— Хм, — выразился он.
Диос поднял бровь: