— Но вы ж к тому времени сами умрете, учитель!
— Умру? А при чем здесь умру?
Диль снова порылся в образцах.
— Нет, пусть уж будет холст. Он и вид имеет, и носится хорошо. В нем можно хоть бегом бегать.
Царь вздохнул. Он бы предпочел что-нибудь легкое, вроде тафты.
— И закрой дверь, — добавил Диль. — Сквозит.
* * *
— Настало время, — заявил верховный жрец, позволив себе слегка улыбнуться, — отправиться взглянуть на нашего покойного отца. Уверен, он ждет не дождется этого.
Теппик задумался. Положа руку на сердце, он не мог сказать, что сам ждет не дождется этой встречи, но, по крайней мере, это отвлечет Диоса от вопроса о женитьбе.
Он нагнулся, чтобы царственным жестом погладить одну из дворцовых кошек. Тварь зашипела, скосила глаза, словно раздумывая, и цапнула Теппика за палец.
— Кошки — священные существа, — пояснил Диос, скорее всего шокированный словами, вырвавшимися у Теппика при виде подобного коварства.
— Длинноногие кошки с серебристой шерстью — еще может быть, — ответил Теппик, дуя на палец, — а вот насчет этих — не уверен. Зато могу точно сказать, что священные кошки дохлых ибисов под кроватью не прячут. И священные кошки, вокруг которых столько песка, не станут забираться в дом, чтобы сделать это в царские сандалии.
— Кошки есть кошки, — уклончиво заметил Диос и добавил: — Не соблаговолите ли проследовать за нами…
Он жестом указал Теппику на арку в другом конце зала.
Теппик медленно двинулся за ним. Он уже целую вечность как вернулся домой, но к очень многому еще не мог заново привыкнуть. Воздух слишком сухой. Платье сидит неловко. Жара ужасная. Даже в зданиях было что-то раздражающе чужое. Взять, к примеру, колонны. В Гильдии колонны изящные и стройные, как флейта, с капителями в виде виноградных гроздьев. Здесь же они напоминают массивные каменные груши, тяжелыми глыбами подпирающие дворцовые своды.
С полдюжины слуг цепочкой следовали за Теппиком, неся царские регалии.
Он попробовал было имитировать походку Диоса, и, странно, между их движениями словно установилась некая связь. Вот так надо поворачивать корпус, вот так — голову, руки держи под углом сорок пять градусов по отношению к телу, ладонями вниз, и перемещайся исключительно в такой позе.
Посох верховного жреца гулко ударял в каменные плиты пола. Слепой мог бы босиком пройти по дворцу и не заблудиться, нащупывая выбоинки, оставленные концом посоха.
— Боюсь, отец наш несколько изменился с того дня, когда мы виделись в последний раз, — небрежно обронил Диос, когда они, ритмично покачиваясь, проходили мимо фрески, изображающей царицу Кафут, принимающую подношения владык Плоского мира.
— Наверное, — кивнул Теппик, несколько смущенный небрежностью тона. — Он ведь умер?
— И это тоже, — сказал Диос. Теппик понял, что жрец имеет в виду нечто большее, чем состояние здоровья царя.
Восхищение, смешанное с ужасом, переполняло его. И причина заключалась не в том, что Диос был как-то особенно жесток, дело было в том, что смерть представала просто как хлопотное нарушение извечного, устоявшегося порядка бытия. Факт смерти причинял неудобство — словно человек, которого вы зовете, куда-то вышел.
«Странный мир, — подумал Теппик. — Вечно снующие тени, и никаких перемен. И я — часть этого мира».
— Кто это? — спросил он, указывая на выделяющуюся своими размерами фреску, на которой был изображен высокорослый мужчина в головном уборе, напоминающем дымовую трубу, и с бородой, скрученной наподобие каната; мужчина ехал на колеснице над множеством скопившихся внизу человеческих фигурок.
— Его имя указано на табличке внизу, — нахмурился Диос.
— Что?
— Вот в этом маленьком овале, ваше величество, — ткнул Диос.
Теппик наклонился и стал вчитываться в плотную вязь иероглифов.
— Орел, глаз, волнистая линия, человек с палкой, сидящая птица, волнистая линия, — прочел он.
Диос поморщился.
— Полагаю, нам следует уделять больше внимания изучению современных языков, — произнес он с небольшой запинкой. — Имя его Птакаба. Он царь империи Джель, простирающейся от берегов Круглого моря до Края океана, и почти половина континента — наши данники.
Теппик вдруг понял, чем так поражает слух речь жреца.
Теппик вдруг понял, чем так поражает слух речь жреца. В каждой фразе Диос старательно избегал употреблять прошедшее время. Он указал на соседнюю фреску.
— А это что за женщина?
— Царица Хатлеонрапта, — ответил Диос. — Хитростью одерживает верх над Очудноземским царством. Эта история относится ко времени Второй Империи.
— Но ведь она умерла?
— Полагаю, да, — согласился Диос после небольшой паузы.
Прошедшее время явно было не по вкусу верховному жрецу.
— Я владею семью языками, — сообщил Теппик, абсолютно уверенный, что оценки, полученные по трем из них, навсегда останутся погребены в архивах Гильдии.
— В самом деле, ваше величество?
— Да, конечно. Морпоркским, ванглийским, эфебским, лаотасьонским и… и еще несколькими, — перечислил Теппик.
— О! — с улыбкой кивнул Диос и продолжил путь по коридору, слегка прихрамывая, но по-прежнему отбивая своим посохом ритм столетий. — Варварские страны.
Теппик взглянул на отца. Бальзамировщики потрудились на славу и теперь стояли рядом в ожидании, что новый фараон похвалит их работу.