— Присоединяйся к своему дружку, не стесняйся, — сказал тот, что повыше, доставая из кармана окурок сигары и бензиновую зажигалку. — Я надеюсь, Гуго, это последний из могикан?
— Ща выясним, — тот, что пониже, поднялся, подошел к Сварогу, воткнул под подбородок дуло карабина. — Эй ты, задница, быстро говори, есть здесь еще кто-то? Соврешь, и я тебе разнесу башку в клочья, уж поверь, я успею это сделать при любом раскладе.
Собственно говоря, Сварога волновал сейчас всего один-единственный вопрос — не засел ли еще кто-нибудь в кустах?
— Зачем мне врать, — пугливо затараторил Сварог, несмело приподняв голову. — Никого больше нет, только нас двое. Честное слово. Я не вру.
— В твоих же интересах не врать, угрюмый, — Гуго убрал ствол карабина от подбородка.
— Сходи проверь, Гуго, — сказал высокий, пуская табачные кольца. — А заодно глянь, что там у ребят в «вертушке». Не терпится узнать, ради чего мы потратили «Стингер» и перли сюда, как антилопы на водопой.
По поляне плавал, приятно щекоча ноздри, сладкий сигарный дым. Тот, что курил сигару, остался на своем месте, на стволе поваленного дерева, откуда держал взглядом и пленников, и вертолет, а его приятель по имени (или кличке) Гуго направился к вертолету.
Н’генга отрывал голову от земли и бросал взгляд на Сварога. Во взгляде явно угадывалось удивление. «Пятница ждет, что дух неба сейчас начнет разбрасывать плохих людей чудесами, и удивлен, что этого не происходит. Не соответствую я его ожиданиям. Эхе-хе, трудно быть богом», — подумал Сварог.
— Странная у вас компания, — Деверо сплюнул на землю длинной, густой желтой слюной. — Штатовский военный винтокрыл с базы в Сан-Викроче, черномазый дикарь, который, как я погляжу, проживает в лесах. Уж слава богу этих черномазых повидал всяких и разбираюсь в их оттенках. И, наконец, ты, парень. Говоришь с русским акцентом и морда у тебя как раз здорово подходит под акцент…
Сварог, слушая эту болтовню, думал о другом: «Почему они нас не убили? Могли бы, не вылезая из зарослей, перестрелять нас, как куропаток, и дело с концом. В качестве «языков» мы не представляем интереса. Особенно — Н’генга. Пятница им вроде ни с какой стороны живой не нужен. И всему этому, пожалуй, есть одно-единственное объяснение. Они надеются, что в подбитом вертолете смогут обнаружить что-то для себя весьма полезное. А если это полезное по карманам не рассуешь, если оно окажется тяжелым и габаритным, то понадобятся носильщики. Не самим же им корячиться. Ну а потом, как водится, носильщиков придется наградить почетными свинцовыми орденами…» Относительно уготованной им участи иллюзий Сварог не строил — подобные типы не любят оставлять свидетелей.
Не самим же им корячиться. Ну а потом, как водится, носильщиков придется наградить почетными свинцовыми орденами…» Относительно уготованной им участи иллюзий Сварог не строил — подобные типы не любят оставлять свидетелей. Руку можно дать на отсечение заодно с головой, что на послужном счету этих вооруженных бродяг покойников наберется с доброе кладбище. Тем более африканские джунгли куда как удобное место для сокрытия любых преступлений…
— Русские… — с непонятной интонацией протянул Деверо, сложив губы трубочкой и выпустив кольцо дыма. — Повидал я вашего брата… В Африке русских полно. Помню, год назад в Сомали мы взялись посредничать в освобождении из плена двух русских летчиков. Обо всем договорились, родственнички летунов стали собирать выкуп. И что ты думаешь, приятель? Узнав про это, русские парни сорвались в побег. Макаки их не догнали, но и до своих летчики вроде бы не дошли, сгинули, похоже, где-то по дороге. Как я потом узнал — оказывается, летуны не захотели, чтобы их семьи распродали до последней нитки все свое имущество и остались голыми и босыми. Вот так…
— Эй, Деверо! Погляди, какое дерьмо я тут нашел! — Из вертолета выбрался Гуго, в руке он держал за лямки спортивную сумку.
Это сумку Сварог помнил — была задвинута под вертолетную лавку аккурат под тем местом, где сидел профессор Беркли. Видимо, имущество погибшего археолога.
— И чего там? — спросил Деверо.
— Погляди-ка, Деверо! — Гуго поставил сумку на землю, запустил в нее руки и вытащил что-то завернутое в коричневую техническую бумагу. Он стянул и скомкал бумагу, отбросил в сторону коричневый комок и поднял на растопыренных пальцах то, что было в эту бумагу завернуто. — Видал, какая дерьмовина!
Золотая чаша — так сперва показалось Сварогу. Но это была не чаша. Это был позолоченный череп весьма необычной формы.
— Помнишь, Бешеный Гарри рассказывал как раз про такие? — Гуго улыбался, крутя перед собой череп. — Треугольные, с близко посаженными глазницами. Возле озера Киву он наткнулся на пещеру, битком набитую точь-в-точь такими же черепами, разве только не позолоченными. Гарри отправился к палатке за рюкзаком, а когда вернулся — пещеры не нашел. Все облазил, но вход в пещеру словно камнями зарос…
— Череп уродца, барахло, — сказал Деверо, поглаживая барабан револьвера. — Выкинь его.
— Ты же сам мне плел про яйцеголовых умников, которым не жаль бабок за всякое загадочное дерьмо! Какие-нибудь умники из университетов наверняка отвалят за эту хреновину немалые денежки.