С другой стороны, сперва, по уму, наверное, следует подойти к оружию и произнести заклинание, развевающее морок. И если не колыхнется воздух над шкурами, не исчезнет, словно смытая губкой, видимость автомата и на его месте не появится корявая палка, то надо внимательно осмотреть изделие на предмет маркировки самого автомата и патронов. Знающему человеку эти цифирки и буковки многое могут сказать. Ну, в общем, надо что-то делать, а не стоять столбом. Сварог двинулся к автомату.
На ум вдруг пришла еще одна шальная мысль: «А вдруг белоголовый — не тот, за кого себя выдает? Некий хитрила из большого мира прибился к племени и, использовав элементарные трюки, занял место шамана, чтобы почувствовать себя настоящим корольком пусть в маленьком, но королевстве? И ростом он выше своих соплеменников… Если так, то автомат он должен держать в порядке и в боевой готовности».
А ежели шаман сейчас с визгом кинется наперехват… Ну, тогда придется брать его на прием, благо что позабыто не все, чему учили в десантуре, и отправлять шамана на кратковременный отдых от действительности. И пока шаман приходит в себя, имеет смысл здесь как следует пошарить. Глядишь, и удастся еще что-нибудь найти. Чем черт не шутит, может, валяется где-то под шкурами найденная папуасами в лесу карта, шаману интересная лишь как большой разноцветный фантик. А ежели не валяется… Что ж, когда служитель языческого культа очухается, с ним надо будет вдумчиво потолковать. Вдруг и вправду никакой это не папуас. Или папуас, но из которого посредством жестов и рисунков все же удастся выжать информацию… Потолковать-то в любом случае не помешает. Сперва, конечно, по-хорошему…
А шаман тем временем, казалось, не обращал никакого внимания на большого белого человека, он был всецело увлечен своим костром, подбрасывал в него новые листья. И дыму становилось все больше.
Сварог быстрыми шагами покрыл расстояние до шкур в углу, нагнулся, взял в руки автомат, сразу почувствовав, как ладони знакомо покалывают исходящие от оружия токи силы и уверенности…
И в тот же момент грубо и остро, как топор в полено, в сознании надрывно затренькал сигнализатор опасности. Сварог резко обернулся.
Еще мгновение назад шаман сидел над костром в центре помещения.
Сварог резко обернулся.
Еще мгновение назад шаман сидел над костром в центре помещения. А сейчас он уже находился аккурат за спиной Сварога. «Это же невозможно!» — только и успел подумать Сварог, но рука шамана со стремительностью ножа гильотины уже падала вниз, и ладонь его сжимала что-то белое, то ли кость, то ли дубинку…
…Придя в себя, Сварог почувствовал резь в глазах и сильную боль в ушибленном затылке, распространяющуюся по нервным волокнам в шею, спину, грудь. Даже в ноги. Он лежал на спине, его подташнивало. А над головой клубился проклятый сиреневый дым.
Сварог обнаружил, что не может пошевелиться. И скосив глаза, понял, в чем дело, — он был плотно обмотан шкурами, лежал, точно младенец в тугих пеленках.
Откуда-то доносились странные звуки — неприятное шуршание, словно огромное насекомое выбиралось из сухого, хрустящего кокона. Потом шуршание перешло в тихий скрежет и потрескивание, похожее на потрескивание горящей свечи. Впрочем, в такой ситуации все звуки станешь истолковывать как странные и зловещие… А, вот и нечто определенно знакомое: стук дерева о дерево. «Колотушка тук-тук-тук — спит животное паук», — откуда-то пришли на ум стихи.
Сварог попытался приподняться, взглянуть, что происходит. Не получилось. В проклятых негнущихся шкурах он был как в каменном саркофаге.
Послышались мягкие шаги. Сварог увидел над собой большое белое пятно, украшенное тремя черными пятнами — рот и глаза на белом лице шамана.
— С-сука, — прохрипел Сварог. Говорить и даже дышать было тяжело — в грудь, сдавленную шкурами, много воздуха не наберешь.
Шаман потянулся к голове Сварога, приложил палец ему за ухо, чуть надавил. Сварог почувствовал, как забилась под пальцем некая жилка. А потом… вдруг разом прошли все болевые ощущения — будто вынули из затылка шип, от которого и болело.
— Оно, конечно, спасибо… но чего тебе надо-то? И чего пялишься? — выдавил из себя Сварог. Хотя слово «пялишься» и не совсем годилось. Шаман просто смотрел глаза в глаза. Не мигая смотрел, без всякого выражения. Так смотрят на людей каменные истуканы.
Наконец колдунишка отвел руку и отвел взгляд. Потом за чем-то потянулся, взял это «что-то» и, одной рукой приподняв голову Сварога, другой положил под затылок неудобный, прямоугольный предмет. Похоже, подсунул деревянную колобашку. Чтобы Сварог увидел представление? Ишь какой заботливый…
Страха Сварог не ощущал. Хотя, кажется, самый подходящий момент, чтобы холодные, липкие щупальца сдавили тело теснее, чем кожаный мешок, чтобы сердце превратилось в нервный трясущийся комок, а мозг принялся рисовать картины надвигающегося кошмара, одну ужаснее другой. Ничего этого не было и в помине. Сварог испытывал сейчас… стыд. Да, самый натуральный стыд — за то, что он, обладатель магии ларов и просто, черт возьми, король, сейчас находится в руках совершеннейшего дикаря и полностью от него зависит. Ну… это мы еще посмотрим! То, что он спеленат смирительными шкурами, еще не значит, будто он ничего не может, кроме как покорно дожидаться продолжения шаманского банкета. Вот уж всяко не станет он лежать бревном и любоваться тем, что над ним творят. Мы еще посмотрим, кто кого переколдует…