Печать скорби

Сама поездка по просыпающемуся городу Сварогу запомнилась мало, он вполуха слышал, как разговаривала Лана с водилой, фиксировал в памяти незнакомые названия улиц, по которым они проезжали и на которые сворачивали: «Каландарашвили», к примеру — это название ему вообще ничего не говорило. Зато безмерно радовало то, что с момента посадки в такси за ними не увязалось ни одной машины. Да и вообще, в этот предутренний час машин в городе попадалось мало. Лана о чем-то весело щебетала с извозчиком — но не хвост распускала по извечной женской привычке к флирту, а аккуратно подводила к мысли, что, мол, босая растрепанная женщина в дорогущем платье и перепачканный мужик в камзоле — это вполне нормально для ночного Шантарска. Водила нейтрально помалкивал, хотя и было видно, что он расслабился и никаких подлянок от пассажиров вроде уже не ожидает.

Короче, ехали весело… Стремительно проскочили центр (повсеместно, даже на закрытых в ночное время суток заведениях горели неоновые вывески — главным образом почему-то на английском языке. Сварогу вдруг показалось, что он попал в эпизод дурного советского фильма про американскую жизнь: пустынная ночная улица, масса ярких, мигающих, разноцветных, хаотичных непонятных названий, но, как пелось в одной некогда популярной песне — на дворе ни машин, ни людей), в общем, центр проскочили, вылетели в пригород и оказались в районе, застроенном в основном коттеджами, принадлежащими несомненно весьма состоятельным владельцам.

В конце окультуренной аллеи показались будка охранника и полосатый шлагбаум. Водитель вопросительно посмотрел на Лану, та махнула рукой: дескать, езжай. Подъехали. Из будки вышел молодой белобрысый парень в полувоенной форме, двинулся к остановившемуся в метре от шлагбаума авто. Приблизился и неспешно наклонился к водителю.

— Частная собственность, — нажевывая резинку, лениво процедил он. — Разворачивайся давай!

— Вадик, ты сдурел? — подала голос Лана, чуть наклонившись в сторону приоткрытого окна со стороны водителя, и Сварог явственно услышал в ее тоне королевские интонации. И мимоходом подумал, что во всех мирах все одинаково, в том числе и тон, которым власть имущие говорят с прочей частью населения. — С каких это пор я тут чужая стала, а?

С парнем произошла разительная перемена, он выпрямился, расправил плечи, втянул и без того плоский живот… такое впечатление, что и жвачку проглотил.

— Доброе утро, Светлана Витальевна, — пробормотал охранник по имени Вадик. — Простите, не признал… Что-то… что-то случилось?

— Вадик, я что, перед тобой отчитываться должна? — вопросом на вопрос ответила Лана. — Ты бы шлагбаум поднял уже, а?

— Может, милицию…

— Вадик!

— Конечно, извините, — охранник поспешил в свою будку, и шлагбаум величественно поднялся, как разводной мост.

Машина двинулась по обсаженной пихтами аллее. В глубине, за бетонными заборами, виднелись крыши пряничных домиков, в некоторых окнах уже горели огни. Неторопливо светало. У одного из коттеджей Лана попросила остановиться и сказала с облегчением:

— Все, прибыли. Вот она, хижина тети Ланы. Добро пожаловать…

Хижина за внушительным забором являла собой аккуратненький одноэтажный особнячок с панорамным окном во всю торцевую стену и трогательным жестяным флюгером-петушком на коньке четырехскатной крыши. Сварог чуть замедлил шаг, увидев прикрепленный к торцевой стене белый, чуть вогнутый диск, более всего напоминающий тарелку локатора, но промолчал. Водила невозмутимо развернулся и скрылся в обратном направлении — с таким видом, будто по несколько раз в ночь за сотню долларов делает парочкам в перепачканных театральных нарядах величайшее одолжение и подвозит их до элитного поселка.

Идя по ухоженной песчаной дорожке к крыльцу, Сварог тоже хранил непроницаемо каменное выражение лица, думая философски, что ведь если, в конце концов, простой майор может стать королем четырех миров, отчего бы простой любовнице буржуя не стать владелицей скромненькой фазенды соток эдак в тридцать… да еще и с радиолокационной станцией в придачу.

Зеркальная прихожая («Обувку снимай, вот тапочки». Тапочки, кстати, оказались в виде потешных мохноухих собак). Огромная гостиная, совмещенная с кухней, похожей на капитанский мостик космического лайнера («Боже, как кофе хочется. Кофе, сигаретку и душ…»).

Но вместо претворения в жизнь сих маленьких радостей Лана, буркнув: «Располагайся, короче. Можешь налить себе чего-нибудь», — подхватила со столика черную телефонную трубку не только без провода, но и без собственно телефонного аппарата и скрылась в недрах коттеджа.

Сварог на ее исчезновение внимания не обратил. Он смотрел на стену, где висел большой отрывной календарь с умильными котятами и красной рамкой на прозрачной ленточке, — рамкой, долженствующей указывать дату.

И, ежели верить календарю и рамке, то сегодня было семнадцатое июля две тысячи шестого года.

Прошло без малого пятнадцать лет с тех пор, как он покинул Землю.

Глава седьмая

НОВОСТИ И ПРИЯТНОСТИ

И что это означает, милорды? Только одно: в разных мирах время течет по-разному — на Таларе Сварог провел около двух лет, еще в двух мирах и того меньше, а тут — эвона сколько утекло…

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144