Но для того, чтобы достичь такого результата, следовала пройти большой и очень сложный курс процедур. К ним относились и медитация, и самогипноз, и получение контроля над подсознанием, выработка рефлексов, устойчивость к химическим соединениям.
Организм человека привыкал инстинктивно, на подсознательном уровне отвергать любые попытки воздействия на серое вещество.
День за днем, час за часом под присмотром специалистов человек учился защищать свой мозг. Причем специалисты только отслеживали процесс и давали рекомендации. Остальное обучаемый делал сам.
На такое способен только волевой, целеустремленный человек с мощной психикой, стальными нервами. И еще — очень терпеливый. Ибо полгода каждый день без пауз и перерывов, по шесть-семь часов в день изнурять себя может не каждый.
Основной курс шел полгода. И еще два месяца уходило на закрепление. Стоил такой курс очень дорого и был не всем по карману. Впрочем, не всем он и нужен.
Не зря первыми его испытали сотрудники британской разведки. А за ними курс проходили русские, американские, японские, китайские коллеги.
Впрочем, и бизнесмены были не прочь получить такую защиту. Ибо в последние годы стало возможным вытянуть из человека что угодно с помощью врачей и препаратов.
Но кроме вполне понятной выгоды, курс таил в себе немалую опасность. У некоторых от перенапряжения, ошибок при выполнении процедур, сбоя программы мозги «закипали». И человек сходил с ума. Так что многие не спешили рисковать и испытывать здоровье.
По данным статистики, из ста человек желающих только половина проходит курс до конца. Гарантия защиты — 90 %. Это официально. На самом деле случаев пробития защиты не зафиксировано. Впрочем, кто скажет об этом? Разведка?
Однако если до сих пор курс защиты входил в обязательную программу подготовки сотрудников спецслужб, значит, сомнений в его надежности пока не возникало.
* * *
Дзанетти, видя растерянность в глазах русских, засмеялся. Съели, сволочи!
Но генерал-полковник быстро пришел в себя и ровным голосом произнес:
— Вы неправы, господин Дзанетти. Лезть к вам в мозги никто не собирался. Нам нужна ваша сознательная помощь, а не содержимое головы. Мы готовы обсудить условия сделки… несколько позднее. Когда вы успокоитесь.
Ученый стер с лица насмешку, вполне серьезно посмотрел на начальника разведки.
— Вы ошиблись, то-ва-рищ! Похитив и перевезя без моего согласия в Россию, а потом посадив в эту клетку, вы смертельно оскорбили меня. И стали моим врагом. Под «вы» я понимаю всю вашу шайку, а не только конкретно вас. Так вот я вполне допускаю, что жить мне осталось немного. И что смерть не будет легкой. Но от своего решения не отступлю. А не выйдет расквитаться с вами при жизни, я сделаю это потом. Я хоть и атеист, но в высшую справедливость верю.
Я хоть и атеист, но в высшую справедливость верю. Интересы вашей страны меня не волнуют. Законов ваших я не нарушал. А вы нарушили все законы! Так что я подыхать буду с чистой совестью, а ты с черной! Как и твоя банда!
Последние слова Дзанетти произнес четким металлическим голосом, в котором только глухой не различил бы беспредельной всесжигающей ненависти.
Генерал-полковник встал, кашлянул и глянул на Дзанетти с прищуром.
— Сильно сказано. Но не ко времени и не к месту. Я не прощаюсь, господин Дзанетти. Мы скоро увидимся.
Он вышел из комнаты, а следом Раскотин и Трофимов. Они дошли до ворот пансионата. Никто не произносил ни слова. Смотрели на голые, потерявшие листву деревья, на ясное небо и солнце, слабо гревшее землю. И думали об одном и том же.
Позиция ученого ясна как слеза. Ни на какое сотрудничество он не пойдет. Физического, медикаментозного и иного воздействия не боится. А идей, как преодолеть это, ни у кого не было.
— Найдите хорошего психолога, — нарушил наконец молчание начальник управления. — Надо подобрать к этому наглецу подход. Отыскать слабину. Найти струнку, на которой можно сыграть. Тщеславие, деньги, женщины… Ну, не мне вас учить…
Раскотин покачал головой. В успехи психолога он плохо верил.
— Дзанетти очень хорошо подготовлен. Курс мозговой защиты! К тому же у него четко выраженное отношение к нам. Я такую чистую незамутненную ненависть давно не видел. Он готов скорее работать против нас, чем с нами. И отчаянный. Не трус.
— Не трус. Они все не трусы. И Боллер, и Готье. И тоже ненависти полно. Чем-то им насолила Россия?.. Вы что-то хотели сказать, полковник? — произнес вдруг начальник управления, заметив странный взгляд и выражение лица Трофимова!
Тот секунду помялся, посмотрел на Раскотина, как бы прося разрешения, потом сказал:
— Извините, господин генерал-полковник! Но наши действия!.. Не выходим ли мы за рамки закона? Похищение подданного другой страны, содержание под стражей. Вправе ли мы так поступать?
Начальник управления молча выслушал Трофимова, но с ответом не спешил. Поймал встревоженный взгляд Раскотина. Тот явно не ожидал подобных слов от подчиненного.
— Вы еще молоды, полковник. И пока плохо знакомы с обратной стороной нашей службы. Защита государства от внешних… да и внутренних врагов не всегда ведется законными методами. Иногда мы вынуждены использовать недозволенные, с точки зрения права, приемы. Грубо говоря, пачкать руки в дерьме, чтобы достичь результата. Поверьте, без таких… эксцессов не обходится ни одна спецслужба ни одной страны мира.