Он сдвинулся еще на минуту в прошлое и осознал себя тупо смотрящим на три пустые ячейки. Правая рука рефлекторно сжалась, включая тревогу; в сознании крутились одни и те же мысли — «Кто здесь был до меня? Феррейра или Штейн? И почему сигнал сработал только сейчас?». Не слишком похоже на вора, подумал Валентин, сдвигаясь в прошлое еще на пару минут.
Темнота. Еще и еще, пока пара минут не превратилась в пару часов. Затем Валентин услышал веселое насвистывание, которое сам же и издавал сквозь сложенные в трубочку губы, и с удовольствием записал в блокнот: «Сов. глаз1 — 0,86; глаз2 — 0,78, глаз3 — 0,83; убрать зрачки!». Сдвинувшись еще в прошлое, Валентин глазами хранителя Штейна увидел все три могучих талисмана мирно лежащими в своих ячейках, и повернул обратно в будущее. Что же это получается, подумал он, похититель есть, а ментального следа нет? Глупости это, ментальные следы даже тальмены оставляют; а заклинание, чтобы их рассеивать, ни у меня, ни у Тангаста не получилось! Обруч ведь не какие-то конкретно следы ловит, а все настоящее через себя пропускает — и таким манером прошлое восстанавливает. Поди измени все настоящее!
Кто здесь был до меня, подумал Валентин и снова прервал свое движение. Опять хранитель Фахд, это мы уже проходили. Ну-ка, еще раз в прошлое, и помедленнее, помедленнее!
Обруч подчинился, и темнота медленно потекла через сознание Валентина. Ровная черная темнота, без цвета, вкуса и запаха. Без мысли, без движения… Стоп!
Что-то мелькнуло!
Назад, и еще медленнее; да что там еще медленнее — с разбивкой по микросекундам давай!
Обруч сжал Валентину голову, но подчинился. Валентин физически ощущал, с каким трудом дается Обручу такая детализация; шутка ли — восстанавливать прошлое с точностью до тысячной доли секунды! Но все-таки Обруч держался, и спустя несколько минут субъективного времени Валентин понял, что не напрасно нажил себе головную боль.
Ощущение кончиков пальцев, висящих в воздухе; шуршание бумаги, разворачивающейся из плотно скатанного шарика; обрывок пейзажа с деревом, нависающим над бурной рекой. И снова — темнота.
Еще медленнее, взмолился Валентин. Всего несколько минут, ну пожалуйста!
Кончики пальцев возникли из ничего; сначала — ближний, потом — дальний. Ближний был короче и толще; дальний — холоднее и спокойнее. Дерево повисло над рекой немым вопросом; в ответ замершая на мгновение река забурлила и устремилась вниз. Потом за деревом появился человек — черная фигура в шутовском колпаке. Появился и вместе с картинкой пропал; зашуршала бумага. Ощущение двух пальцев и кончика носа; всего три точки. Три талисмана, осознал Валентин слова.
Три талисмана, осознал Валентин слова.
Обруч стиснул голову с такой силой, что Валентин застонал от боли. Все, хватит, решил он, стискивая зубы.
Считанные миллисекунды, подумал Валентин, вытирая со лба выступивший пот. Господи, насколько же они быстрее нас!
— Что скажете, Шеллер? — услышал Валентин напряженный голос Донована. — Что вам удалось увидеть?
Валентин открыл глаза и помассировал виски.
— Похоже, он видел то же самое, — заметил Ланда. — Посмотрите, Майлз, он даже виски массирует в точности как вы!
— Этого я и боялся, — печально вздохнул Донован. — Говорите, Валентин.
— Они назначили мне встречу, — сказал Валентин. Он пошевелил пальцами, вспоминая, куда подевался клочок бумаги, и поднял его с пола. — По-моему, главными у них были Браслеты; но Жезл и Игла тоже знают Фалера.
— Что это за место? — спросил Донован. — Дерево над рекой?
— Верхнее течение Симве, — ответил Валентин. — На самой границе Эльсана, а заодно — и моего теперешнего княжества. А вам удалось распознать время?
Донован покачал головой:
— Время для них не имеет смысла. Они живут в вечном настоящем; как только вы появитесь около дерева, они перенесутся туда все вместе, чтобы вас прикончить.
Валентин вздрогнул:
— Чтобы прикончить?!
— Ну разумеется, — усмехнулся Донован. — Мой Обруч немного сильнее, чем ваш; я разглядел, что стало с фигурой в дурацком колпаке.
— В моем варианте, — сказал Валентин, — она исчезла, и сразу же исчезла вся картинка. Вы разглядели больше?
— Спасибо Обручу, — Донован дотронулся до виска. — Перед тем, как стереть картинку, талисманы пришли к общему видению. Фигурка в колпаке распалась на куски, словно разбитая статуя. В восприятии талисманов человек — очень жесткий и очень хрупкий объект, — пояснил Донован.
— И очень медленный, — добавил Валентин, вспомнив, с какой потрясающей скоростью талисманы обменивались мыслями. — Я так и не разобрал, почему они именно на меня взъелись! Черт, что же нам теперь делать?!
— Я рад, — меланхолично заметил Ланда, — что вы тоже задались этим вопросом.
— Что делать, что делать, — пробурчал Донован. — А вам не кажется, Шеллер, что это мы должны задавать вам этот вопрос? Кто здесь у нас главный специалист по талисманам?!
Вот так-то, подумал Валентин. Получается, что я. «Бублик» придумал, Лигийский перстень усмирил, да что там Лигийский перстень — целый проект организовал, чтобы все талисманы к рукам прибрать! По идее, я этому побегу радоваться должен, вон сколько работы подвалило.