Еще бы, подумал Валентин, невольно вспомнив собственные визиты в Дом Акино. В этом доме даже Великий Фалер — лишь третий среди равных!
— Эдион Гиз появился у меня в кабинете двенадцатого апреля семьдесят седьмого года, — продолжил Занг, демонстрируя отменную память. — В ту пору я координировал группу проектов, связанных с Запретным королевством. Эдион обратился ко мне с довольно редкой просьбой — обеспечить безопасность его индивидуального туристического маршрута на Побережье. Естественно, я пригласил его побеседовать. Эдион вошел, церемонно поклонился, присел на стул и начал говорить.
Естественно, я пригласил его побеседовать. Эдион вошел, церемонно поклонился, присел на стул и начал говорить. Я слушал, вставляя отдельные вопросы; собственно, я мог их и не вставлять. Эдион Гиз точно знал, чего хочет, и пришел, чтобы убеждать. Я нисколько не сомневаюсь, что он смог бы убедить меня в чем угодно. Но в тот день ему не повезло.
Занг с минуту помолчал, разглядывая торчащий из земли меч.
— Собственно, вы все слышали сами, — сказал он, качая головой. — Сначала Эдион долго рассказывал о маршруте. О родине, то есть о Запретном королевстве. О том, какой замечательный человек правит этой страной. О том, что ему стыдно за свое бегство и что его долг — вернуться, чтобы достойно встретить смерть. Собственно, безопасность на маршруте нужна была Эдиону только для этого — добраться до Хеора живым и здоровым. Понятно, что в таком состоянии его не то что из Эбо — из больницы не выпустили бы. Но он сидел передо мной и рассказывал, рассказывал, рассказывал. И понемногу я стал его понимать.
Занг вздохнул, ткнул пальцем в рукоять меча и продолжил.
— У Эдиона совершенно особый, не похожий на наш с вами взгляд на мир. Он придает личным отношениям совершенно фантастическую значимость — и заражает этим других. Когда Эдион влюбляется — а когда я разговаривал с Эдионом, он все еще был без ума от Акино, хотя эта влюбленность уже и близилась к печальному завершению, — он забывает обо всем, не имеющем отношения к интересующему его человеку. Он готов говорить о нем часами — чем он, собственно говоря, и занимался. За эти часы я узнал об Акино больше, чем за всю остальную жизнь. Впрочем, — Занг криво усмехнулся, — не все, что я узнал, было правдой. Но как бы там ни было, Эдион смог донести до меня свое представление о ситуации. Он любил Хеора, тот не ответил взаимностью, Эдион ошибочно подумал, что отвергнут, эмигрировал, встретил Акино, полгода провел в его Доме — и только тут осознал, что же на самом деле двигало его прежним кумиром. Видите ли, Хеор был связан долгом и честью и не мог позволить себе любви к отдельному представителю семьи, которая в целом оказалась несовершенной. Надо отметить, что когда Эдион перешел с Акино на Хеора, в глазах его появились слезы. Душераздирающая история.
Валентин шмыгнул носом. Что верно, то верно, подумал он; даже со второго просмотра.
— Эдион рассказывал, я слушал, все более впадая в транс, — продолжил Занг, — а в голове у меня тем временем все отчетливей формировался некий вопрос. А чем же, собственно говоря, Акино отличается от Хеора? Разве что тем, что не устанавливает четких сроков своим лэндлордам, предоставляя им самостоятельно определять, победили они или потерпели поражение? Разве что тем, что может позволить себе просто не замечать влюбленного в него поэта, в то время как Хеор связан хоть какими-то обязательствами? Я понимаю, что все эти аналогии притянуты за уши — но в тот момент они полностью завладели моим воображением. И когда Эдион произнес свою знаменитую фразу — «Хеор более достоин любви, чем Акино, потому что он человек чести», — передо мной словно сверкнула молния. Я понял, что так оно и есть.
Валентин пожал плечами. Зная и того, и другого, он легко мог согласиться с Эдионом Гизом. Уж кого-кого, а Хеора было за что любить. Он из кожи лез, чтобы выглядеть крутым, умным и справедливым. Не то что Акино.
— А поскольку Хеор в то время казался вам исчадием ада, — подхватил Валентин, — вы сделали совершенно логичный вывод, что Акино и вовсе дьявол в образе человеческом?
— Не логичный, — поправил его Занг. — Совершенно эмоциональный. Но в ту пору я работал восемнадцать часов в сутки, стремясь уничтожить Хеора. Видимо, мне было очень неприятно осознать, что я сам, подобно Эдиону, являюсь марионеткой в руках принца Акино.
Глава 3. Следы невидимки
Валентин еще раз припомнил свое короткое пребывание в Доме Акино и покачал головой. Лично на него Дом Акино произвел совершенно обратное впечатление. У Валентина сложилось чудовищное подозрение, что как раз принц выступает там в роли паяца, развлекая огромное количество манерных бездельников.
Надо будет спросить его напрямик, решил Валентин. А то и у меня крамольные мысли заведутся, насчет Акино. Что он только для виду своими проблемами занят, а на самом деле с живыми людьми играется!
— Эмоции эмоциями, — сказал Валентин, обращаясь отчасти и к самому себе. — Но ведь для того, чтобы действовать, нужны и другие основания? Я что-то не припомню, чтобы вы проводили исследования на тему «Принц Акино и его игры с живыми людьми».