Делами государственными заниматься совершенно не хотелось: скукотища. Дали голубчикам свободы, дали им Указы, — чего еще народу нужно? Даже Инструкции дали, уж чего больше? Работай не хочу.
Оборону укрепить, — укрепили: заборы, частоколы, тыны, — все как могли подправили, залатали, дырья позатыкали тряпками, ветошью, у кого что. Враг не пройдет, разве что через Екиманское болото, дак на то оно и болото, чтоб не пройти. Кто ж в своем уме через болото сунется?
Кохинорскую слободу сначала думали от города особым забором отгородить, чтоб они к нам не совались, но потом еще раз подумали и постановили: не-а, ни пяди земли не отдадим.
Неделю заседали, решали вопрос: ежели вступим в вооруженный конфликт с иноземным государством, да и победим, — а есть ли оно где, про то неведомо, — какой ясак брать с побежденных голубчиков: каждодневный, али понедельный, али, может, ежеквартальный?
Високосный год, ясное дело, отменили на веки вечные.
Особо указали, чтобы чародеям, ворожеям, зелейникам, обаянникам, кудесникам, сновидцам, звездочетам, ведунам, лихим бабам, и тем, кто чакры открывает-закрывает, — ни-ни, ни Боженька мой, ни в коем разе не заниматься волхованием в частном порядке. Всем колдунам, а особо, — облакопрогонникам, — считаться государевыми людьми и всегда спать в одежде в ожидании срочного вызова.
Титло тестю длинное, парадное разработали: в казенных бумагах велено стало называть его: Кудеяр-паша, Генеральный Санитар и Народный Любимец, жизнь, здоровье, сила, Теофраст Бомбаст Парацельс-и-Мария-и-Санчес-и-Хименес Вольфганг Амадей Авиценна Хеопс фон Гугенгейм.
Тетеря захотел называться Петрович-сан, Министр Транспорта и Нефтедобывающей и Нефтеперерабатывающей Промышленности. А что это значит, а это значит, что он воду пинзин с-под земли велел ведрами да ушатами всю повычерпать да в подвал перетаскать. А вода красивая, ничего не скажешь, поверху словно радугой отливает. Но на вкус поганая, да и запах не очень. И над всей тягловой силой, над всеми перерожденцами он Главный.
А Оленька с Февронией никак называться не захотели, а только нарядов себе навертели, чтобы каждый раз в новом платье на публичные казни ездить: на колесование, али усекновение языка, али еще что.
Скушно.
— …Дак папа обижаются, говорят, ты морду воротишь. Бенедикт! Ты морду-то не вороти!
— Пошла вон. Я читаю.
Бенедикт подождал, пока вся Оленька, целиком, без остатка, выйдет в широкие двери. Сбила с мысли, сволочь.
— Я смотрю, ты от меня морду воротишь, — сказал тесть.
— Глупости.
— А ведь мы друзья навек. Клятва дадена.
— М-м.
— Куда ты, туда и я. От книги-то оторвись!
— Ну что, что?
Семья сидела за столом, ела канареек-гриль и смотрела на Бенедикта с неудовольствием, — все, даже Петрович-сан. Дети, Пузырь и Конкордия, ползали под столом, скребли пол когтями.
— Перестановки я задумал во властных структурах, мил-человек.
— Да на здоровьичко.
— Двигатель внутреннего сгорания мы тут с Петровичем задумали спроворить. Пинзин есть, искру я глазами буду, остальное — в рабочем порядке.
— Бог в помощь. Я тут при чем?
— Консолидация нужна небольшая, — ввинтился Петрович-сан.
— У меня нету.
— Эть!.. Подмога, подмога нужна!
— Главного Истопника извести желаю, — сказал тесть.
Бенедикт подумал, что ослышался, заложил книгу пальцем, вытянул шею.
— Куда извести?
— Куда, куда, — казнить! Уши-то протри! — вспылил тесть. — Совсем зачитался, в бумажках зарылся, государство забросил, а еще Зам! Казнить его желаю, как вредный пожароопасный элемент! В согласии с Государственным Указом, вступившим в силу еще эвон когда! И экономике от него урон: народ распустился, печи даром зажигают, никто огневой налог не платит!
— Нам теперь с бензином открытого огня держать никак нельзя, — подтвердил Тетеря, — это я как Министр Нефтедобывающей и Нефтеперерабатывающей заявляю. Мы ж теперь страна ОПЕК. Нам про экспорт думать надо, а не хухры-мухры.
— Да еще он раскопки вредные делает, под государство подкапывается. Утром встанем, а страна и провалимши.
— И столбы ставит, мешая свободному проезду, это уж я как Министр Транспорта.
— Революция продолжается, тут и рассуждать нечего, — сердито сказал тесть. — За чистоту рядов надо постоять? — надо. Я ж медицинский работник, не забывай. Мы, медицинские работники, знаешь, какую клятву даем? Не вреди. А он вредит. Ну?! Так что давай, по-быстрому, съезди, свяжи его веревкой. К столбу там или куда примотай, только покрепше. Я бы людей послал, да он же хыхнет — и отобьется. А на тебя не хыхнет.
— Не позволю казнить Никиту Иваныча, что такое?!?! — закричал Бенедикт.
А на тебя не хыхнет.
— Не позволю казнить Никиту Иваныча, что такое?!?! — закричал Бенедикт. — Старый друг… ватрушки пек, пушкина вместе долбили, и… это… вообще!!!
Про хвост афишировать не стал.
— Позволю — не позволю, твово разрешенья никто не спрашивает! — закричал и тесть. — Ты Зам по морской и окиянской обороне, а энти дела сухопутные! Двигатель построим, по дорогам ездить будем! Твое дело его доставить, чтоб не убежал!
— А хрен вам в жопу заместо укропу!
— Ах, так?! Космополит! — крикнул Тетеря, толкая стол.
— От косматого слышу! Чучело четвероногое!