Ил-4 капитана Е.А.Лобанова, потерпевший аварию при взлете 4 февраля 1943 г.
В числе основных противников наших торпедоносцев, действовавших на Чёрном море, были немецкие быстроходные десантные баржи (БДБ) и трёхмоторные летающие лодки BV138, почему-то получившие у наших авиаторов название «Гамбург». Несмотря на казалось бы несерьёзную на первый ряд классификацию это были весьма опасные противники.
Изменение численности самолётов ДБ-ЗФ/Ил-4 в составе ВВС Черноморского флота
Предполетный инструктаж летчиков 2-й эскадрильи 5-го гвардейского минно-торпедного полка, 1943 г.
Апрель 43-го на Черном море был отмечен многочисленными нелетными днями, вследствие чего интенсивность действий полка заметно снизилась. На высоте 300 м висела 10-бальная облачность, в связи с чем посылать на поиск судов противника ударные самолеты просто не имело смысла. За месяц имело место всего 116 вылетов, в первую очередь на разведку (50) и нанесение бомбовых ударов (43). Такое большое число вылетов на разведку было неслучайным — в том месяце командование ЧФ впервые решило провести операцию на коммуникациях противника у западного побережья Крыма, где действия авиации были бы плотно увязаны с действиями подводных лодок. К 15 апреля в треугольнике Констанца-Одесса-Севастополь были развернуты подводные лодки «М-35», «Щ-209», «С-33» и «М-112», имевшие задачу всплывать в определенные часы для приема разведданных с самолетов- разведчиков о движении конвоев противника. В случае обнаружения лодки имели право покидать свои позиции для нанесения ударов, одновременно командование 5-го ГМТАП должно было посылать для удара находившуюся в готовности группу торпедоносцев и бомбардировщиков.
На практике все получилось далеко не так гладко. 17 апреля был обнаружен первый конвой, но лодки получили данные о его движении с большим запозданием и участие в ударе принимать не стали. В воздух поднялась пятерка «Ильюшиных», два из которых имели торпеды, а остальные — бомбы. Дело в том, что командование ВВС ЧФ и полка уже начало подозревать, что большинство встречаемых в море целей типа барж и мелких плавсредств слишком «малы» для торпед, и единственным средством для поражения их остаются бомбы. В 12:05 в районе мыса Симеиз был обнаружен конвой. Каково же было удивление летчиков, когда вместо «обещанных» разведчиком транспортов их взгляду предстали две ВДВ и четыре сторожевых катера. С учетом этого не удивительно, что успеха не добились ни низкие торпедоносцы, ни бомбившие со средних высот бомбардировщики. Увы, не обошлось без потерь. На обратном пути южнее Анапы был вынужден приводнится поврежденный зенитным огнем торпедоносец старшины А.Г.Литвякова. Интенсивные поиски, осуществлявшиеся в течение двух суток, результатов не дали…
Последующие действия в ходе совместной операции имели ещё меньший успех. Лишь один единственный раз — 23 апреля — подводной лодке «Щ-209» удалось использовать данные, поступившие от разведчика, и перехватить конвой. К сожалению, все, что удалось командиру лодки капитан- лейтенанту В.И.Иванову, так это помахать вслед удаляющимся судам — они уже проходили расчетную точку встречи.
На следующий день на перехват другого конвоя вылетела пятерка Йл-4, но ей не удалось обнаружить цель, после чего бомбардировщики отбомбились по Ялте, а торпедоносцы приземлились с торпедами. 25- го командование ЧФ дало приказ о прекращении операции. Ее нельзя считать совершенно неудачной. В ночь на 20 апреля подводная лодка «С-33» смелой атакой из надводного положения отправила на дно румынский транспорт «Сучеава» (5695 брт), но сделано это было вне какой-либо связи с оперативными замыслами командования. В то же время, участие 5-го ГМТАЙ в операции обусловило полное прекращение действий по плану минной войны и снижение числа вылетов торпедоносцев в течение месяца до десяти.
Кроме уже упомянутых случаев, они участвовали в атаке конвоя 10 апреля. В тот день в районе Евпатории пара торпедоносцев (Минчугов, Соловьев) и пара бомбардировщиков (Жестков, Андреев) атаковала германский танкер «Продромос», шедший в охранении румынских канонерских лодок «Гикулеску» и «Стихи». Хотя пилоты бомбардировщиков доложили о попадании одной бомбы в носовую часть танкера, он остался неповрежденным. В течение месяца два раза пары торпедоносцев вылетали на свободную охоту, но целей не обнаруживали. Во втором случае, 30 апреля, при посадке из-за неисправности в проводке загорелся «Ильюшин» лейтенанта В.Й.Минакова. Экипаж успел посадить и покинуть машину, а аэродромные службы потушили самолет.
Из действий бомбардировщиков в апреле стоит упомянуть лишь о налете девятки Ил- 4 на Севастополь 30 апреля. Снижение вдвое по сравнению с предыдущим налетом состава атакующей группы не могло не сказаться на результатах удара — реально они отсутствовали.
Тенденция к снижению уровня организации бомбовых ударов имела место и в дальнейшем. Так, 2 мая на Севастополь послали два Ил-4, а после того, как выяснилось, что из-за погодных условий они с заданием не справились, еще четыре. Долетело три, а оставшийся, из-за неисправностей в материальной части, отбомбился по запасной цели. На следующий день командование послало шестерку «Ильюшиных» на Констанцу. Удар, произведенный с высоты 2800 м, успеха не имел. Зато зенитчики эсминца «Реджеле Фердинанд» сбили неосторожно снизившийся Йл-4 капитана А.А.Зайцева, посланный вслед за ударной группой для фотоконтроля. Увы, даже к концу второго года войны наши авиационные командиры не понимали разницы между эффективностью налетов мелкими и крупными силами. То, что мелкие налеты можно было производить гораздо чаще, фактически ничего не меняло. Такие налеты, как правило, производились по раз и навсегда отработанному шаблону, который очень легко «вычислялся» противником. Далее следовало принятие ответных мер, в результате которых наши удары, в лучшем случае, полностью утрачивали эффективность, в худшем — мы несли жестокие потери.