Фальшивка

Подойдя к открытой двери, они остановились. В комнате шла жизнь детского садика. До странности тихая жизнь. Дети с серьезными глазами семенили по кругу, прижав пальчики к губам. В центре круга стоял мальчик лет шести. У него не было ноги, он опирался на маленькие белые костыли, детские костылики, и стоял понурясь, как будто задремал стоя. Но, увидев в дверях сестру Бригитту, залился радостным смехом и запрыгал к ней, ловко орудуя своими костыликами, точно это ложка с вилкой. Стало жутковато при виде его ловкости, словно природа в насмешку, по злому, коварному умыслу наделила этого ребенка недюжинной силой воли. Он поспешно протянул мальчику руку и спросил, как того зовут.

— Жан?Клод, — ответил ребенок. — Ножку Жан?Клоду в Ашрафие отрезали. Было совсем не больно!

Сунув костыли под мышку, он потянулся к сестре Бригитте. Провел пальцами по тыльной стороне ее руки и как будто погрузился в мечты.

Лашен был раздавлен. Словно лишь в эту минуту у него отняли иллюзию, которой на самом деле не существовало уже давным?давно. Спустя некоторое время он осознал, что, сам того не заметив, схватился за руку Арианы. Они пошли дальше в самый конец коридора, слева и справа здесь были стеклянные двери большого зала. Он искоса осторожно посмотрел на Ариану, казалось, слышалось ее участившееся дыхание, а лицо напряглось от страха что?нибудь упустить. Сестра Бригитта открыла правую дверь, и они вошла в зал, который был разделен невысокими внутренними перегородками на клетушки вроде боксов. Ариана заглядывала в них лишь мельком, кажется, боялась по?настоящему посмотреть, нервничала, быстро отворачивалась и каждую секунду оглядывалась на сестру Бригитту.

— Вот эти — самые маленькие, груднички. От двух до пяти месяцев. И тот и другой мог бы представлять интерес, если бы в вашем случае были выполнены необходимые условия. — С этими словами монахиня снова бросила взгляд на Лашена, опять проверка, опять подозрения.

Из двух крохотных ртов рвался натужный крик. Ариана быстро отошла прочь от детей, которые «не могли представлять интереса».

Монахиня лишь мимоходом показала им другой бокс, в нем, сказала она, четыре искалеченных войной младенца, их успели вынести из горящих домов в Медаваре.

— Все дети хороши, — бросила она привычно?назидательным тоном, словно Ариана искала у этих детей какие?то различия. Но Ариана казалась лишь озабоченной. В самом деле, она прекрасно владеет собой, подумал Лашен, а в душе ведь переживает и очень боится, потому что из всех детей ей предназначен один?единственный ребенок, один?единственный, которого ей готовы отдать сразу, без долгих формальностей.

Считай, что эти боксы вроде аквариумов, в которых так и кишат различные, хотя и близкородственные виды, мечутся живые существа, еще не развившиеся, сущие головастики. Но нет, в них ведь уже многое заложено, все это — непредсказуемые будущие жизни, крохотные человечки, скоро они вырастут, станут представителями населения мира, одни из них будут голодать, другие — лопаться от жира, и все они будут существовать в вопиюще гнусной системе — обыденной жизни в той или иной точке вселенной.

Сквозь оконные жалюзи падал косой свет, мягкий, словно старый желтый бархат. В каждом слове Арианы и монахини сквозь учтивость пробивалась неприязнь. Наконец сестра Бригитта показала им последний бокс, но сама не пожелала войти — сложила руки на груди, сунув их в широкие рукава облачения, и посторонилась, пропуская вперед Ариану. В лице Арианы что?то словно опрокинулось, провалилось в глубокий ночной кошмар, полный страхов и унижений. Оно стало бледным и пустым, белый шрам на щеке исчез.

— Взгляните же, ведь это творение Божие, — ободрила ее сестра Бригитта. — Чего вы ждете? Идите, идите.

Ариана медленно подошла к боксу, словно исполняя приказание гипнотизера. Лашен — за ней. Она оглянулась, на ее лице вдруг появилось удивленное выражение.

— Мне страшно! — прошептала она.

Лашен вошел вместе с ней в бокс, поддержав ее под локоть. Они стояли в ногах детской кроватки. Глаз словно нет, подумал он, так напряженно ты смотришь сейчас ее, только ее глазами.

И в ту же минуту они оба потонули в глазах ребенка. Больших карих глазах, спокойно смотревших на них. Лашен долго не мог заметить хотя бы слабого движения век — эти глаза казались бархатными и излучали спокойный ровный свет. Черные волосы на висках и над ушами вились колечками, похожими на нежный мех. Лицо было совершенно неподвижно. Губы казались сухими, на них виднелись крохотные чешуйки светлой кожицы. Они подошли ближе. Ребенок следил за ними глазами, не поворачивая головку. Люди вызвали его интерес, потому что вошли в комнатку, но ничего другого это личико не выражало.

Сестра Бригитта все?таки тоже вошла за перегородку.

— Это девочка, — сказала она. — Ей около пяти месяцев. Шесть недель тому назад ее подобрали на улице в Ашрафие. Прошу обратить внимание: ребенок не из Ашрафие родом, хотя подкинули его там.

Лишь сейчас, при звуке ее голоса, Лашен осознал, что ребенок темнокожий. Будь я на месте Арианы, меня бы это испугало, подумал он.

— Можете забрать, — сказала монахиня.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87