— Ты, жирная свинья! — услышала я его рык еще на лестнице. — Я тебя спрашиваю, почему ты задержал погрузку, уродец! Из-за твоего разгильдяйства у меня четверо раненных! Четверо!!! Что? Какие к черту плановые работы? Какой план, Даун?! У вас в системе куча кораблей противника, а вы разбираете четыре из восьми погрузочных кранов на плановые работы? И еще два ломаете? По чьему приказу краны были разобраны? — ворвавшись в кабинет, я увидела, как, нависнув над столом трясущегося от ужаса полковника, Вик выдернул его из мягкого, уютного кресла и поставил к стене:
— За вопиющую халатность, проявленную во время отражения атаки врага, приведшую к потере личного состава, согласно статье Устава ВКС, статье сто сорок первой, часть три, пункт четыре, вы приговариваетесь к расстрелу! — он хладнокровно достал пистолет и выстрелил ему в голову. Потом посмотрел на меня глазами, в которых плескался такой холод, что я поежилась, рявкнул:
— Что смотришь? Не прав? Еще как прав! Эти уроды тут совсем зажрались! Посмотри на этот кабинет! Сколько, по-твоему, стоит эта обстановка? А браслет на его руке? А вот этот сервант конца девятнадцатого века? Вор получил заслуженное! Что стоишь? Летим дальше…
Я добежала до своего корабля, и подняла его вслед за «Кречетом» мужа. Через пять минут Вик ворвался в столичную студию головидения, ураганом пронесся по ее коридорам, и через несколько минут добился выхода в прямой эфир:
— Дамы и Господа! Не смотря на всю «горячую любовь», которую вы демонстрировали нам все последние годы, мы все-таки вернулись. Не могу сказать, что ради вас: я уже давно перестал уважать тех, кто не в состоянии помнить добра. Мы вернулись ради ваших детей и внуков, не виноватых в подлости их родителей. Вернулись, чтобы очистить космос над их головами от кораблей Циклопов. И опять выполнили свой долг. Я не знаю, сколько времени будет продолжаться эта война: знаю, что она будет еще более кровавой, чем раньше. И я не призываю, не прошу. Я требую от вас отдать все силы для того, чтобы мы смогли победить. Сегодня, из-за проступка одного из ваших соплеменников чуть не погибли мои люди. Вместо того, чтобы сделать все возможное, чтобы помочь ВАМ, он саботировал бесперебойную доставку боеприпасов. По законам военного времени он расстрелян. Лично мной. И это не шутка, а реалии войны. Ни у вас, ни у нас нет времени на сюсюканье с ворами и мздоимцами. От лица всех Демонов я предупреждаю: не можете выполнять свои обязанности — уступите место тем, кто может! Иначе наказание будет точно такое же. У меня — все. Спасибо за внимание!
Еще не успев закончить речь, он вынесся обратно в коридор и снова побежал к кораблям. Правда, сообразил сообщить мне, что следующий пункт назначения — Квидли…
…В этой системе было гораздо спокойнее: парни Семенова успели «утрамбовать» почти две трети атакующего флота, и мы прилетели лишь на шапочный разбор: добить начавших паническое бегство при нашем появлении Одноглазых. Правда, в отличие от Лагоса, двум истребителям Циклопов все-таки удалось уйти. Увы, здесь без потерь не обошлось. Нарвавшись на залп линкора, погиб Жан Леблан из третьего потока. Единственный из Демонов, у которого не было напарника. Правда, в той ситуации, в которой он оказался, вряд ли его могло что-нибудь спасти.
Единственный из Демонов, у которого не было напарника. Правда, в той ситуации, в которой он оказался, вряд ли его могло что-нибудь спасти. Виктор, приказав всем прыгать домой, первым ушел в прыжок. И первым нарвался на группу из двухсот сорока трех кораблей Циклопов, которые пытались прорваться к Окаде через жалкую десятку пар Вильямс.
— Вильямс! Своих — на перезарядку! — заорал он, видя, что ребята работают одними орудиями. — Быстро, уходите, я сказал!!!
— Остальные — в атаку! — завопила я, глядя, как взорвался не успевший вовремя выполнить разворот «Кречет», а за ним — еще один… — Они их убивают!
Тридцать девять звеньев, следующих за нами, выжали из своих машин все, что могли, и на полном ходу ворвались в пытающиеся развернуться навстречу новой опасности строй Одноглазых. Я потеряла Вика на первой же минуте атаки: он творил такое, что мне просто не хватило реакции. Пришлось пристроиться третьей к звену Сашки, держащемуся за нами. Впрочем, при желании определить место, где буйствовал мой благоверный, было не сложно: там сталкивались и разваливались корабли Одноглазых, там совершались самые ненормальные маневры, там заваривалась такая каша, что никто из ребят даже и не пытался туда соваться. Уж слишком там было опасно. Уцепиться за него мне удалось только на перезарядке: только там его «Кречет» пару минут был неподвижен.
Армаду сожгли за восемнадцать минут. Правда, погиб еще один человек. Сев на планету, Вик построил все подразделение, и, обняв каждого, произнес небольшую речь:
— Друзья мои! Сегодня мы потеряли троих… Трех членов нашей семьи. Сказать, что нам больно? Это значит не сказать ничего! Еще четверо ребят — ранено. Слава Творцу, не тяжело, и уже через неделю они смогут полноценно воевать. Что в активе? Три уничтоженных флота противника. На первый взгляд, размен достойный. Но только на первый взгляд… Жизнь каждого из вас — слишком большая ценность, чтобы ее можно было менять даже на тысячу кораблей Одноглазых… Поэтому я вас очень прошу: берегите себя и своих близких… Ордена, медали — это все побрякушки… Да, мы ими гордимся! Но лишь тогда, когда за ними — операции, проведенные без потерь… Пусть этот день навечно останется в вашей памяти! Вечная память нашим братьям и сестрам… — он снял с головы берет и склонил голову. Вслед за ним то же сделали и все остальные. Я плакала: если гибель Леблана еще можно было чем-то оправдать, то смерть двух тринадцатилетних мальчишек жгла сердце каленым железом…