Но он не мог сделать первый шаг. Ему было страшно. Он не знал, чего боится больше — не застать дядю дома или наоборот? Вдруг войдет он в дом и увидит, как дядя спокойненько пьет чай или лается с тетей? Вот это почему-то пугало больше всего. Тогда придется всю жизнь гадать, какой дядя остался _т_а_м_, а какой _з_д_е_с_ь_? И если вдруг некто, очень похожий на дядю и ничем неотличимый от дяди, действительно окажется дома, то он, Аршак, навсегда усомнится во всех, даже в матери. Кто знает, где она крутит педали? И где крутит педали он, Аршак?..
Дождь иссяк. Ветер мгновенно разогнал тучи, в лужах многократно высветилась луна.
Издалека послышался рев моторов. Вдоль стены промчались мотоциклисты и круто развернувшись, затормозили. Десяток крепких парней и двоюродная сестра Клара составили машины в многолучевую звезду.
— Ты почему ночью не спишь, родственник? — весело спросила Клара.
Аршак пожал плечами, сделав на лице что-то вроде улыбки.
— Без своей тусовки все в лом?
Не отвечая, Аршак побежал к мосткам. Клара присела перед мотоциклом и озабоченно подергала проводок.
Прямо в одежде Аршак бухнулся в воду, упал на колени и, по горло в белых хлопьях, стал шарить по склизкому дну.
Стекло нашлось сразу. Выскочил из воды, сбросил мокрые кроссовки и побрел к ночным мотоциклистам. Навязчивая мысль о том, что надо куда-то спешить, не шла из головы. Осколок аэндорского зеркала он крепко зажал в кулаке.
Подошел к Кларе. Скрипачка сосредоточенно разглядывала свечу. Вкрутила на место и, хмыкнув, уселась на машину.
Аршак мучительно, до головной боли пытался вспомнить какие-то важные слова, но перед ним всплывало только идиотски-блаженное лицо дяди — «выпусти птицу, выпусти птицу…» И он вспомнил все!
СИМВОЛ
Вспомнил место — пустырь он видел, когда помогал соседям переезжать. Он знал — это здесь, неподалеку. И птица там!
— Это кто, твой родственник? — спросил Клару высокий и невероятно плечистый парень.
— Родственник, — протянула она.
— А эти вот — тоже родственники? — и парень ткнул пальцем Аршаку за спину.
Аршак повернул голову и обмер. Словно вылезшие из стены, а взяться больше было неоткуда было, шли к ним Кошкодав-Ракоед, хищно шевеливший усами, Лысый, возбужденно потирающий руки, а за ними толпою много всяких — серых, невзрачных, но очень неприятных.
— Молодец! — просипел Кошкодав-Ракоед. — Давай сюда!
— Только спокойно, — встрял Лысый, но Кошкодав отмахнулся, его трясло от нетерпения.
— Отдай! — и он больно вывернул Аршаку ухо.
Аршак вскрикнул.
— Не понял? — удивился парень и оттолкнул Кошкодава. — Здесь я командую. И обижать маленьких нехорошо. Взрослые люди, не стыдно?..
— Пшел отсюда, сопляк! — взвизгнул Лысый и подскочил к парню, но в тот же миг, охнув, сложился пополам.
— Зеркало здесь! — вскричал Кошкодав-Ракоед, и те, что маячили сзади, надвинулись с угрожающим гулом.
— Ой, не могу! — весело сказал парень. — Дяденьки расхулиганились. Дяденькам плохо. Ребята, надо помочь! Первыми не бить!
В воздухе засвистели цепи, сверкнули кастеты. Аршак замер в предвкушении большого мордобития. Запустил руку за пазуху и с восторгом нащупал гладкую рукоять. Но незваные гости вдруг бросились врассыпную, и Аршак понял, что надо спешить, иначе его подстерегут в подъезде, на улице, во сне…
И никакое самое истребительное оружие в мире ему не поможет.
Он вскочил на заднее сидение машины.
— Гони!
И Клара рванула!
Они неслись по ночной Москве, а за ними растянулась экскортом цепочка мотоциклистов. Время от времени в рев моторов вплетались милицейские трели, уличные фонари сливались в полосы, иногда машину подбрасывало на неровностях, и они летели, летели…
Аршак показывал куда сворачивать. Оглянулся, и ему показалось, что от стен и витрин, киосков и памятников срывались плоские тени и, сбиваясь в стаи, несутся за ним корявыми скачками сквозь редких прохожих и столбы.
Тогда он выхватил пистолет и начал с упоением палить в скопище теней. Пули чиркали о стены, цокали по проводам, рассыпаясь фонтанчиками однокопеечных монет. Аршак этого, конечно, не мог заметить и жал на курок, пока не расстрелял всю обойму.
Наконец они свернули к новостройкам и затормозили у большого пустыря.
Аршак соскочил, растерянно озираясь — он не помнил, в каком доме живут старик со старухой, где птица в клетке.
Впереди желтел тусклый огонь.
— Туда! — крикнул Аршак, но Клара помотала головой.
— Разобьемся.
Аршак бросил ненужный пистолет и побежал. Он спотыкался о камни, босые ноги цеплялись за невесть откуда взявшуюся колючую проволоку. Далеко позади кто-то топал. Он боялся оглянуться, зная наверняка, что увидит до отвращения знакомое усатое лицо или лысину или даже дядю, он бежал, и вскоре топот стих.
Здесь прокладывали трубопровод. Несколько рабочих сгрудились у земляной кучи, побросав лопаты. Рядом трещал и стрелял искрами костер.
— Да какая это на хрен индюшка? — сказал кто-то из рабочих.
— Ну, и не гусь, — отозвался другой.
Аршак проскользнул между ними и увидел…
Большая черная птица с длинными, но словно грубо скрученными ногами копошилась огромным пауком в земляной куче у ямы. Увидев Аршака, она с трудом подняла длинную шею и издала тоскливый долгий скрип.