Одну из картин он случайно зацепил плечом, протискиваясь между партами и стеной. Картина сорвалась. Аршак виновато глянул на Лысого, тот не обратил внимания. Когда Аршак поднял картину и снова повесил, то обнаружил, что картина изменилась: теперь на ней был весьма натуралистично изображен клубок змей, душащих друг друга.
Заметив тыльную сторону рамки, он понял, что повесил картину неправильно, обратной стороной, и змеи нарисованы как раз на обороте картона.
Аршак закусил губу и перевернул соседнюю картину. И там совершенно другое. Большой красивый дом, балконы в цветах, люди на балконах, а верхние этажи запачканы чем-то омерзительным; маленькие люди на балконах в страхе смотрят вверх, а к ним ползут языки черной жижи. Название картины было выведено бисерным почерком: «Грязь валится с небес».
Изнанка картины с «Первым учителем» оказалась неожиданной. Аршак хихикнул и цокнул языком. Над пашнями, городами и озерами диковинным столбом возвышался пронзающий облака и выросший прямо из земли огромный, со знанием дела прорисованный член, перевязанный посередке кокетливой ленточкой, а по ленточке тем же мелким почерком выведено печатными буковками: «У нас все хорошо!»
Все картины оказались перевертышами. Больше всего Аршаку понравилась «Мыши как боги, а люди как блохи», но что там было изображено, сразу сказать было трудно, всякого хватало. Неприятно поразила его «Девочка и глист».
Ощутив на своем плече руку, он поднял голову. Лысый, снисходительно улыбаясь, качал головой:
— Ох уж эти мои художнички! Большие, скажу тебе, шалуны. Глаз да глаз нужен. Только отвернешься… Хотя, знаешь, иногда приезжают к нам по обмену опытом, им нравится. Сейчас повесь как было, директор этих вольностей не любит.
— А кто у вас директор?
— Я директор, — рассеянно сказался Лысый, еще раз внимательно осмотрел картину с длинным названием «Носитель яшмовых бус интенсивно овладевает азами», неодобрительно хмыкнул и перевернул ее на «Последний звонок».
Задняя стена помещения терялась в полумраке. Аршак прошел немного вперед и увидел плотно перевязанные стопки тетрадей, штабелями уходящие к потолочным балкам.
— Контрольные работы?
— Нет, — ответил Лысый, — дневники наблюдений.
— А, — вспомнил Аршак, — в начальных классах мы тоже вели дневники наблюдений за природой.
— М-да? Ну, и за природой тоже, почему бы и нет!
Они прошли к учительскому столу. Аршак глянул в раскрытую дверь и увидел за домами стрельчатые окна, фигуры на ярусах и башенки замка.
— Что это за высотное здание? — спросил он. — Я их не все видел. Гостиница «Украина»?
— Нет, это не гостиница, это Дом разума.
— Странное название!
— Ничего странного. Чем разумнее человек, тем выше и лучше стремится он жить. Это справедливо. Семь десятков лет строился дом, да и то еще не завершен.
Аршак задумался. Концы с концами начали расходиться все дальше и дальше, несуразности вылезли на поверхность разом.
— Значит, Дом разума? — переспросил он.
— Дом, дом…
— В Москве?
Лысый задумался, потом лицо его прояснилось.
— Ах, вот ты о чем… Кто же тебе, малыш, сказал, что это Москва?
— Вы, но вы же… про Московское море… — растерялся Аршак.
— Я всего лишь напомнил тебе о факте вашей географии, не более. И еще я задавал вопросы. Но я ничего не утверждал. Если же тебя интересуют такие мелочи, как где ты и Москва ли это, то я отвечу честно, без утайки и прямо сейчас — не Москва. И вообще — не ваш мир.
— Так я на другой планете? — криво усмехнулся Аршак.
Лысый внимательно посмотрел на него и подмигнул.
— Разве я говорил такую глупость? Другой мир — это не обязательно другая планета или даже другая страна. Он может быть и рядом, неподалеку, гораздо ближе, чем ты можешь вообразить.
— А-а! — вскричал возбужденно Аршак. — Я знаю, я читал параллельные миры, другие измерения…
— Ерунду ты читал, — строго перебил его Лысый. — Измерения… Кхе! Хотя, если тебе нравится, пожалуйста! Хочешь — измерения, хочешь — параллельно, а хочешь — наперекосяк и сбоку розовый бантик. Если поднатужишься, можешь придумать всякое — например, все тебе снится, и находишься сейчас ты в мире сна. А вот другой расклад: твоя Москва или, если тебе приятнее, Ереван — это сон, а проснулся ты только сейчас и еще не очухался со сна. Или вот еще: ты видишь сон, а во сне еще сон, а в том сне еще сон. И так далее. Вопрос тебе будет такой: каково необходимое и достаточное условие того, что количество снов равно количеству пробуждений? Предположим, что количество пробуждений больше — что это означает? Если ты заснул, а проснулся дважды? А если цепочка пробуждений заплелась и ты проснулся в чужом сне? Кто тебя разбудит, кто он — неспящий никогда? А мы с тобой — кто есть сон, а кто спящий? Я не напоминаю тебе про сон бабочки, эта история тебе еще не известна, сон Маркандеи для тебя еше пока пустой звук, судя по тупому выражению твоих глаз.
С этими словами Лысый сунул ему в лицо круглое зеркальце, и Аршак увидел свою до обиды глупую, растерянную физиономию и слегка отвисшую от непонимания нижнюю губу, и глаза, которые, к великому его ужасу, наливались такой знакомой кошкодавской тухлостью.