Серый обалдело посмотрел на рога и вдруг схватил себя за шею.
— Ура! — закричал он. — Ура, товарищи! Шея укоротилась!
— К чему такая радость? — сухо остановил его Кощей.
— Ура! — закричал он. — Ура, товарищи! Шея укоротилась!
— К чему такая радость? — сухо остановил его Кощей. — Процесс еще не закончен.
Однако Серый не унимался:
— Шея нормальная! — бормотал он. — Честное слово, укоротилась! Как хорошо-то! Теперь голову отрезать не надо. — Парень посмотрел на всех такими счастливыми глазами, что Яга невольно смутилась.
— Чего уж там! — пробормотала она. — Вот, съешьте-ка еще по пирожку, чтобы не светиться по ночам.
— Я не виноват, — сразу же заявил Шлоссер. — Я не знал, что они в реактор полезут.
— Тебя никто и не винит, — успокоил его Евстигнеев.
Через минуту братки приобрели совершенно нормальный человеческий вид.
— Вот теперь можно разговаривать, — с облегчением вздохнул Костя. — Давайте рассмотрим два варианта. Первый — сдать их районным властям.
— А они отпустят их через час, — возразил Евстигнеев. — Ты не хуже моего знаешь, как такие веши делаются. Я — против!
— Я тоже против, — сказал Шлоссер, — улик никаких, все шито белыми нитками.
— Почему же белыми? — удивился Костя.
— А какими? Красными, что ли?
— Хорошо, — Костя снова посмотрел на братков, — есть другой вариант. Пусть поработают в совхозе. Узнают, что такое труд. Может, исправятся?
— А как же наказание? — тихо осведомился Леший.
— Ну если засчитать все, что они вытерпели, то можно обойтись и без наказания, — сказал Костя.
— Вот кто у нас непротивленец! — восхитилась Яга и, повернувшись к Горынычу, добавила: — Учись, голова садовая!
— А что они такого вытерпели? — не понял Полумраков.
— У Маланьи жили, — пояснила Яга, давясь от смеха. — Она их помоями потчевала!
— Чем?! — изумился Полумраков.
— Поросячьими помоями! — твердо сказала Степанидовна.
— А зачем же они их ели? — еще больше удивился Савелий.
— Попробовали бы они их не есть! — многозначительно улыбнулась Яга. — Маланья и не таких приручала! Она слово знает. Как-никак — моя внучатая племянница.
— Тогда, пожалуй, что да! — сказал Полумраков. — Тогда я понимаю… — и надолго задумался.
— У кого еще будут предложения? — спросил Кощей.
Предложений больше не было. Наоборот, возможность исправить братков при помощи честного труда всем очень понравилась.
— Замечательно, — согласилась Шишига. — Да ведь только сбегут!
— Не сбегут! — твердо сказала Яга.
— Это почему же? — заинтересовался Евстигнеев. — Такое вполне возможно. Не следить же за каждым их шагом?
— Зелье! — напомнил ему Леший.
— Тьфу ты! — Евстигнеев кивнул головой. — Верно. Не сбегут. Но, погодите, главный-то их исчез!
— Никуды он не денется, — мрачно возразил Леший, — там же в лесу и прячется.
— И долго прятаться будет? — спросил Евстигнеев.
— Пока всю картошку не съест! — расхохотался Горыныч.
Кощей важно кивнул:
— Верно. Съест картошку — и придет сдаваться. Сам. Как вот эти пришли. А теперь давайте решать, куда их трудоустроить?
— Мне рабочие в ремонтно-механический цех нужны, — сказал Шлоссер, — пусть ремонтом занимаются.
— А может, все-таки к Лисипицину? — предложил Полумраков.
— На предмет будущего сговора? — нахмурился Кощей.
— Нет уж, спасибо! Я против. Федор Семеныч, забирайте своих работников!
Шлоссер вздохнул и посмотрел на бандитов:
— Все слышали?
— Ага! — уныло закивали братки.
— Возражения есть?
— Есть вопрос! — осмелел Толян. — Как жить будем?
— Так и будете, — коротко ответил Шлоссер. — Зарплата у нас хорошая, премии постоянно. Квартируете вы у Маланьи, так что вопрос решенный.
— А если… — начал было Толян, но Шлоссер его не дослушал:
— Никаких «если». Из села вам не убежать. А вздумаете чудить, снова рогами обзаведетесь. Хотите вы этого?
— Нет, нет! — разом задрожали бандиты.
— Хорошо, — сказал, поднимаясь, Кощей. — Таким образом, вопрос считаем решенным.
Братки смотрели на Шлоссера преданными глазами. Из всего сказанного они поняли только одно: шеф сменился и они переходят под начало главного механика. Шлоссер в их глазах сразу стал крутым.
— Командир! — начал Серый, прижимая гирю к груди, но Шлоссер его остановил.
— Во-первых, положи гирю. Она тебе не нужна.
— А разве она отклеилась? — пробормотал Серый. — Вот те на! А я уж привык. — Он положил гирю на пол и отнял руку. — И вправду отклеилась!
— Естественно, — сказал Шлоссер. — А теперь самое главное: никогда не называйте меня командиром. Ясно?
— Ясно, шеф! — весело гаркнули братки.
Шлоссер поморщился:
— И шефом тоже не называйте.
Парни почесались, переглянулись, и Толян, как самый умный, тихонько осведомился:
— Как вас теперь называть?
— Федором Семеновичем, — пояснил механик.
— Класс! — обрадовались парни, а Костя, наклонившись к Евстигнееву, прошептал:
— Тут без волшебного камня не обойтись!
— Это точно, — кивнул Евстигнеев.
— Федор Семенович, вопрос можно? — неожиданно чистым голосом сказал Колян.
Шлоссер кивнул:
— Задавай. Только учтите, — тут он посмотрел на чаны, — сейчас начнется обеденный перерыв. Чтобы через час были в РМЦ. Без опозданий!
— А я как раз насчет обеда и хочу спросить. — Колян сглотнул слюну. — Маланья готовит плоховато…