— Тебе чего? — прохрипел шеф, с трудом борясь со сном.
— Ты спи, — жутковато улыбнулся мужичок, — а я тебя посторожу, не то мало ли…
Эдик хотел сказать, что никуда сбегать не собирается, но тут сон навалился на него, как огромный, душный медведь, и шеф, тихо пискнув, заснул.
Всю ночь ему снились кошмары, содержание которых было столь же бессмысленным, сколь и тревожным. Вдобавок кто-то уселся ему на грудь, и стало так тяжко и скверно, что Эдик едва не заплакал чистыми детскими слезами. Увы, чистые слезы он выплакал еще в трехлетнем возрасте. С тех пор, сколько шеф себя помнил, плакали другие, чаще всего те, кто жил рядом. Раньше это доставляло Эдику угрюмую затхлую радость. Теперь же он хотел проснуться, но вместо этого провалился в еще более глубокий и глупый сон. Пробудился Эдик оттого, что кто-то крепко шлепнул его по лбу.
— Что? А? Кто?! — вскрикнул шеф и уселся на раскладушке, с трудом переводя дыхание. Рядом, идиотически улыбаясь, стоял Колян.
— Шеф, ты это, не обижайся. По тебе таракан полз! Хотел в ноздрю залезть, еле успел пришибить.
По тебе таракан полз! Хотел в ноздрю залезть, еле успел пришибить. — Колян показал изуродованный тараканий труп своему боссу.
— Убью, змей! — зарычал Эдик и полез было с раскладушки, но, схватившись за поясницу, рухнул обратно. — Ой, болит! Шевельнуться не могу!
— Это с непривычки, шеф! — жизнерадостно откликнулись Колян и Толян. — Сейчас мы тебя поднимем. — Они бережно подхватили Эдика и поставили его на ноги. — Порядок!
В следующую минуту скрипнула дверь, и на пороге появился четвероногий петух. Он мрачно клекотнул и поскреб пол ногой, после чего удалился.
— Змей пернатый! — проскрежетал Эдик. — Ну ты у меня получишь!
— Это он нас завтракать приглашает, — смутившись, сказал Колян.
— А ты откуда знаешь? — оскалился Серый. — Тоже в петухи записался?..
— Почему в петухи? В курицы! — пошутил Эдик и тут же заржал кашляющим, истерическим смехом. Шефа поддержали все, кроме Коляна, который обиделся и отвернулся.
Эдик открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но дверь отворилась снова и в проеме показалась Маланья.
— Вам что, одного приглашения мало? Дважды повторять не буду. Не успеете — ходите голодные, Авдотья только спасибо скажет! — И она гордо повернулась спиной. Бандиты шумно бросились следом.
Старуха, вздыхая и покачивая головой, налила им по чашке баланды и, посмотрев на Эдика, не выдержала:
— Что это с тобой, милок, никак, на тебе всю ночь черти катались?!
— Так и было, — сказал Эдик, отведя глаза. — На такой-то раскладушке!
— А чем, скажите, плоха моя раскладушка? — подбоченилась Маланья. — Для всех хороша, а тебе, видите ли, не годится?
Шеф побагровел и хотел было уже высказать старухе все, что о ней думает, но из-под бабкиной юбки вынырнул мрачный, набыченный петух и, не мигая, уставился на братков.
— Доброго здоровьичка вам, Маланья Несмеяновна! — неожиданно произнес Эдик, не веря собственным ушам. — Спасибо за хлеб-соль! Низкий вам поклон и массовый привет!
Произнеся эту фразу, Эдик уставился на старуху, выпучив глаза и растянув синеватые губы в длинной резиновой улыбке.
Он-то хотел сказать совсем другое и послать старуху по таким адресам, что и выговорить страшно. Но при виде «пернатого змея» язык Эдика помимо его воли произнес эти сладкие слова.
Старуха слегка обалдела. Некоторое время она изучающе смотрела на шефа, затем осторожно произнесла:
— Спасибо на добром слове! Нате-ка еще хлебца, а то без него пустовато будет. — И бабка скрылась за дверью.
— Живем, пацаны! — сказал Эдик. — Все путем!
— Здорово ты ей сказанул! — подольстился Колян. — Она аж припухла!
— В натуре! — кивнул Эдик, впиваясь зубами в черствый хлеб и принимаясь вдумчиво жевать. Постепенно глаза его становились все теплее и теплее, словно оттаивали.
— Хороший хлеб! — сказал он наконец, сплевывая на пол какую-то косточку.
— Обыкновенный, — уныло отозвался Серый.
— Ничего себе обыкновенный! — возразил Эдик, чем-то громко похрустывая. — Где ты видел, чтобы в обыкновенный хлеб мясо клали?
— К-какое мясо? — испугался Серый.
— Нормальное, — пожал плечами шеф. — Вкусное!
— Мясо?!
— Ну да! А что, тебе не попало?
— Нет, — сказал Серый, внимательно разглядывая горбушку.
— И у меня — ничего, — отозвался Колян.
— И у меня… — сказал Толян.
— А чего же это мне попалось? — забеспокоился шеф и принялся разглядывать выплюнутую косточку. При ближайшем рассмотрении косточка оказалась плохо обгрызенным мышиным хвостом. Шеф побледнел.
— Убью! — прошептал он и поднялся из-за стола.
— Плюнь на нее! — взмолились пацаны. — Потом разберемся, сам же говорил!
— Убью! — прорычал шеф и резко распахнул дверь. У двери стоял петух.
— Здравствуйте! — сказал Эдик паскудно-вежливым голосом.
— Кудык-твою-ко! — выругался петух, и Эдик тут же захлопнул дверь.
— Пацаны, где бы волыну достать, а? — тоскливо произнес он и сел на стул.
— Слышь, шеф, — Серый подсел к нему поближе и изогнул длинную шею, — ты же говорил вроде, что вкусно?
— Ну вкусно… С бабкиных харчей и не то сожрешь!
— Провернем дело, мы ее саму мышами накормим, — сказал Серый, — а петуха — в суп!
— Точно! — обрадовался Эдик. — Хрен с ним!