— Пришли, соколики! А я и ужин сготовила! Голодные небось? По глазам вижу, что голодные! А уж грязные… И кто вас так обтоптал?
— Никто! — буркнул шеф. — У вас тут обезьян с крыши пуляется!
— Ах вон что! — облегченно сказала Маланья. — А я-то было подумала… Значит, попали-таки под горячую лапу? А не ходи где не велено! Я предупреждала.
— Больше не будем, — пообещал Эдик, вспомнив наставления Лисипицина.
— Вот и не надо. А сейчас переодеваться и кушать. В темпе!
Парни умылись и почувствовали себя значительно лучше. После ужина настроение совсем поднялось, и Эдик вспомнил, что у главного механика есть летающая тарелка.
«Мне бы такую, — подумал он. — У Гиви вертолет, а у меня была бы тарелочка! Надо потолковать с этим лохом. Зачем она ему?»
— Ну друзья мои, — сказал Шлоссер, вытирая руки промасленной ветошью, — давайте мыться, ужинать и пойдем к Матильде. Слова словами, а традиции надо уважать! Просватаем как миленького!
— Я домой, — отказался Полумраков, — уже поздно. Моя там небось икру мечет.
— Смотря какую икру, — раздумчиво изрек Евстигнеев. — Если осетровую, то все не съедай, оставь нам.
— Какие мы остроумные! — озлился Полумраков. — Может, махнемся, а? Поживешь у меня недельку?
— Хватит трепаться, — сказал Шлоссер, — все всё понимают. Антонина, конечно, не сахар, но ты не беспокойся, я сам с ней поговорю.
— Ох и стесняюсь я, — снова заканючил Крян. — Она такая красавица, а меня по сравнению с ней и не видно!
— Ерунда, — сказал Евстигнеев и хлопнул его по спине. — Ты мужик что надо! А на наших харчах быстро веснаберешь. Она тебя будет салом кормить.
— Сало — это вкусно, — сразу же размечтался Крян. — я кушал, мне нравится!
— Тогда в чем дело? Прекрасная женщина, вкусное сало — что еще нужно настоящему мужчине?
— Сахарок, — добавил Крян, — сахарок!
— Будет тебе и сахарок, — пообещал Шлоссер, — это не проблема.
— Ребята, а может, вы без меня сходите, — опять захныкал Полумраков, — у Антонины на меня зуб!
— Отпустим ребенка? — предложил Евстигнеев. — А то как бы действительно не того…
— Ладно, — махнул рукой Шлоссер, — сами управимся. Иди.
Вместе с Полумраковым ушел и Костя, торопившийся засветло успеть в сторожку. Бродить по калиновскому лесу ночью было жутковато — запросто можно нарваться на какого-нибудь оголодавшего упыря. Конечно, справиться с ним несложно: дал по морде и пошел себе дальше, но кому нужны лишние проблемы? Что же касается Евстигнеева, Шлоссера и Кряна, то они быстренько навели марафет: Шлоссер надел добротный костюм, Кряна вырядили в спецназовский, совсем новенький комбинезон, один Евстигнеев остался в своих неизменных джинсах, заявив, что и так сойдет.
Матильда жила на окраине. Это была дородная старуха двухметрового роста с юношеским пушком над верхней губой. Именно дородность, а особенно пушок пленили Кряна и наполнили его пятикамерное сердце неземной любовью.
Матильде инопланетянин тоже приглянулся. Правда, она поначалу сомневалась, но соседка ей сказала:
— Ты не смотри, что он зеленый, зато не алкаш. И вон какой длинный! Если ты его откормишь, мужик будет хоть куда!
И Матильда перестала колебаться.
По дороге Евстигнеев несколько раз останавливался, чтобы переложить камень чудес из одного кармана в другой. Он уже жалел, что взял у Кости волшебную вещь, но обстоятельства заставляли это сделать.
Сначала по привычке он сунул камень в карман брюк, и тот сразу подозрительно оттопырился и время от времени начинал шевелиться.
Наконец Шлоссер не выдержал.
— Ты хоть газетой загородись, а то ведь неправильно поймут! — сердито буркнул он.
— Ерунда, — сказал Евстигнеев, — Люське — насос понравится, а остальные не заметят!
После этих слов камень принялся искрить и щипаться электричеством. Евстигнеев поневоле пустился в пляс и еле-еле сумел переложить его в карман рубашки. Там камень наконец успокоился.
Старухи сидели на лавочке и дружно щелкали семечки. От этого в воздухе стоял непрерывный шелест, словно неподалеку приземлилось небольшое облачко саранчи.
Увидев приближающихся гостей, бабки разом спрятали семечки и заговорили о литературе.
— Ты Толстого знала? — поинтересовалась одна.
— А как же! — ответила Матильда. — Только никакой он не был толстой. Так себе, очень даже средний мужичонка, вот Достоевский, тот действительно был толстой!
— Все ты путаешь! — возмутилась третья. — Достоевский еще худее был. Кожа да кости. Идет, бывало, бороденкой трясет, а у самого глаза мутные, чуть зазеваешься, а он тебя цоп за задницу!
— Так то не Достоевский, — отмахнулась Матильда, — это Васька Кудыкин, он грузчиком работал, а потом уехал на Север. Завербовался.
Евстигнеев откашлялся.
— Здравствуйте, гости дорогие! — проворковала одна из старух. — С чем пожаловали?
Матильда тоже хотела что-то добавить, но смутилась и прикрылась платочком.
— Мы заезжие купцы, — торжественно начал Евстигнеев, — у вас есть товар, а у нас — покупатель!
— Ах ты батюшки! — всплеснула руками Матильда. — Раз такое дело — прошу в избу, поговорим о цене.
Она довольно быстро спроворила чай и, немного поколебавшись, выставила бутылку настойки. В бутылке плавали светло-фиолетовые хлопья неизвестного происхождения, а сама жидкость смутно напоминала об уроках химии в неполной средней школе.