— Что ж мы ее, так и будем на ощупь искать? — недовольно проворчал Полумраков. — Она хоть бы подмигивала иногда!
Вслед за этими словами раздался щелчок, из камня чудес вылетела короткая молния и ударила в летающий «Запорожец». Все ахнули. Машина и в самом деле стала подмигивать: с интервалом в секунду она то становилась прозрачной, то вспыхивала фиолетовым светом.
— Ну вот, еще хлеще, — возмутился Полумраков, — теперь у меня в глазах рябит!
— Порябит и перестанет, — сказал Костя недовольным голосом. — Подумаешь!
— А вот и не перестанет, — пожаловался Полумраков, — от этого мельтешения в мозгах все дрожит.
— Подрожит и пройдет, — все тем же тоном возразил Костя, склоняясь над камнем чудес и что-то шепча. Наконец ему удалось придать машине облик полупрозрачного облачка.
— Красота какая! — ахнул Евстигнеев. — Выходит, теперь как на облаке кататься можно!
— Кому можно, а кому нельзя, — отозвался Костя.
— Эй! — Евстигнеев уставился на него с удивлением. — Ты чего разворчался? Может, не тот пирожок съел?
— Да не разворчался я, — пожал плечами Костя, — настроение испортили.
— Жульетта? — прищурился Евстигнеев. — Угадал? За домом сечет?
— Сечет, — вздохнул Костя.
— Жульетта? — прищурился Евстигнеев. — Угадал? За домом сечет?
— Сечет, — вздохнул Костя. — Но Жульетта — это так… Ерунда. Я же ее знаю. Тут какие-то типы появились. Четверо. Ну одного еще медведь в лесу укусил. Бандиты натуральные!
— Жертва Потапыча? — усмехнулся Евстигнеев. — Как же, как же! Ему сегодня лошадиную дозу сыворотки ввели. Надька потом его искала, да не нашла. Она вакцины перепутала. Вместо бешенства влупила ему от малярии, что ли.
— И что теперь будет? — заинтересовался Полумраков, злорадно сверкнув глазами.
— Да ничего особенного. Подергается немного и пройдет. Доза-то лошадиная, а вакцина для хрюшек.
— Значит, не от малярии, — сказал Костя, — свиньи малярией не болеют.
— Точно, — сказал Евстигнеев, — от ящура. Надька сказала, что после такой дозы у него, значит, аллергия пойдет. Колотун, короче. А ты-то с ними чего не поладил?
Костя рассказал.
— Ерунда, — отмахнулся Шлоссер, — стоит из-за таких пустяков расстраиваться? Ну а если они захотят счеты сводить, мы на них Гаврилу натравим!
Гаврила был в другом конце сада, но услышал свое имя и прибежал.
— Я есть Гаврила! Я есть радостный! Работа тум-тум! Сахарок хрум-хрум!
— Вот тебе сахарок, — сказал Шлоссер, протягивая Гавриле кусочек. — Надо врагам народа по кумполу настучать. Сможешь?
— Гаврила хороший! — затрепетал бывший инопланетянин. — Гаврила любит стучать плохой башка! Много башка — много сахарок!
— Вот видишь, — сказал Евстигнеев, — если что, Гаврила поможет. Против него не попрешь!
Инопланетянин счастливо улыбался, развалив безгубую пасть.
До дома Маланьи Эдик со товарищи добрались без особых приключений. Была, конечно, неприятность — на улице на них налетел местный пацан. Шефу отдавили мозоль, а Коляну расшибли нос. Это-то еще ничего, но кто-то въехал Эдику в челюсть, и он никак не мог припомнить кто.
По всему выходило, что это тот самый парень и есть. Братки на этот счет отмалчивались и отводили глаза.
— Ладно, — сказал Эдик, — посчитаемся. Я его запомнил. У меня знаешь какая память? Фотоаппарат! Раз увидел, и все. Кранты!
Братки деликатно покашливали и кивали головами: мол, конечно, а как же иначе?
Во дворе компанию встретил четвероногий петух. Увидев жуткую птицу, шеф вытянулся в струнку и замер.
— Ко? — спросил петух, требовательно глядя на братков.
Парни разинули рты, боясь пошевелиться.
— Шеф, он чего? — прошептал Серый.
— Ты че выступаешь? — набычился Эдик. — Козел пернатый! Мы тут живем, понял? Ща по клюву настучу!
— Кудак-так-так! — грозно выругался петух, и братки вздрогнули, как от удара электрическим током.
— Шеф, может, ты побазаришь с ним? — предложил Колян. — У тебя получается! А то эта… домой не пройти!
— Я с петухами не базарю. Сам базарь! — процедил Эдик. — У меня от его когтей до сих пор череп сморщенный. Ну вперед! Кому сказал?!
Колян напрягся, побагровел и смущенно оглянулся.
— Ну-у? — злобно поторопил его Эдик.
— Ага! Сейчас. Вот. Ко-о! Ко-ко-ко, — кокетливым голосом пропел Колян.
Петух насторожился.
— Ко-ко-ко… — продолжал заливаться Колян.
Петух потряс башкой и обошел парня кругом, словно не веря своим глазам.
— Куд-кудак? — спросил он, заглянув Коляну в глаза ошарашенным взглядом.
— Куд-кудак? — спросил он, заглянув Коляну в глаза ошарашенным взглядом.
— Квох-квох-квох! — осмелел Колян, вдохновленный первым успехом. — Кво-ох! — повторил он и для убедительности захлопал руками по бедрам.
Петух попятился, затем тяжело осел в пыль и в ужасе закрыл голову крыльями.
— Здорово ты его! — возликовали братаны. — Надо же, как уболтал!
Шеф подозрительно посмотрел на Коляна:
— С каких это пор ты с петухами общий язык находишь?
— Шеф, не в том смысле! — испугался Колян.
— Ну-ну. Посмотрим, — процедил Эдик и первым вошел в избу.
Запах разваренных селедочных голов обрушился на него, как цунами. Эдик непроизвольно глотнул воздух и попятился назад, но сзади уже напирали.
Маланья стояла на пороге кухни, многообещающе помахивая половником, и улыбалась.