— Максимум, микси…
— Максимум, минимум!
— Максимум, минимум. А зачем это?
— А затем, что Петька этого не знает, а ты теперь знаешь!
— И что?
— И то! Вставишь к месту в разговоре — ты умный, а он дурак дураком.
Роська согласно кивнул, немного помолчал, раздумывая, и неуверенно поинтересовался:
— А как их вставлять-то?
— Ну вот послал бы я тебя привести этих ребят ко мне и сказал бы так: «Особо не скромничай, минимум десять человек». Это значит, что меньше десяти приводить нельзя. Чуть больше можно, а меньше — нет. Как бы границу прочертил. Или наоборот: «Особо не жадничай, максимум пятнадцать человек». Это значит…
— Не больше пятнадцати! — радостно подхватил Роська. — Чуть меньше можно, но не больше.
— Правильно, — похвалил Мишка крестника. — А теперь придумай что-нибудь сам с этими словами.
— Ну, это…
Лицо Роськи исказилось от напряженной работы мысли. Он поскреб в затылке, не помогло. Поерзал — тот же результат. В конце концов предложил:
— А может, ну его?
— Давай-давай, мозгам тоже упражнения нужны, как и телу.
Роська напрягся и выдал:
— Это… Вот! А пригони-ка мне минимум десять лошадей!
— Неправильно, а значит, глупо. Выглядишь смешно. Слова «минимум» и «максимум» употребляются тогда, когда точное число назвать не можешь, а можешь только обозначить границы — самое большее или самое меньшее. Вот представь себе, что ты кормщик, как Ходок. Нужно вести ладью на веслах против течения, и хозяин спрашивает тебя: «Сколько пройдем за день?» Придумывай ответ со словом «минимум».
— Э-э… Минимум двадцать верст!
— Почти верно. Еще лучше будет: верст двадцать пять, минимум двадцать. То есть никак не меньше двадцати, но может быть, и чуть больше. Понял?
— Ага.
— Тогда давай по течению, но тут уже будет максимум.
— Верст пятьдесят, максимум шестьдесят, — отбарабанил Роська.
— Вот и ладно, потом еще попрактикуемся.
Некоторое время Роська сидел тихо, что-то бормоча себе под нос, наверно, тренировался, потом снова повернулся к Мишке:
— Минь, а сколько их всего?
— Кого?
— Ну, слов научных.
— А ты сколько всего слов знаешь?
— А… Да кто ж их считал?
— Ты знаешь, скорее всего, около тысячи слов.
— Сколько?
— Около тысячи. Хотя ты на ладье во многих местах бывал, много видел, с разными людьми общался. Может быть, и полторы тысячи.
— Ого!
Роська явно был ошарашен «оцифровкой» собственной эрудиции.
— А если еще столько же научных слов узнаешь и поймешь, — добавил Мишка, — то станешь мудрецом, все тебя уважать будут, за советом приходить, и будешь ты лысым, беззубым и с седой бородой.
— А лысым-то чего? — возмутился Роська.
— А мыслям в голове тесно будет, они изнутри волосы и повыталкивают.
— Да ну тебя.
Роська еще немного помолчал, но долго дуться не смог.
— Минь, а ты сколько слов знаешь?
— Тысяч пять.
«А не свистите, сэр?»
— Пять?
— Это все по большей части книжные слова, они в простых разговорах редко звучат, как тот самый максимум… Слушай, Роська, а ты читать умеешь?
— Ходок учил.
«Ну и повезло тебе, парень, далеко, далеко не всякому мальчишке, попавшему в рабство, попадается такой Ходок, ох не всякому!»
— Останови-ка.
Мишка, не вылезая из остановившихся саней, концом костыля крупно написал на снегу: «Ростислав».
— Прочти-ка.
Роська некоторое время напряженно смотрел на надпись, потом расплылся в улыбке.
— Ну себя-то я знаю!
— Хорошо, тогда это.
На снегу появилось слово «Ратное».
— Рцы, Аз — Ра. Твердо, Наш… Твердо, Наш… Твердо, Наш… не выходит, Минь.
— В первом слоге три буквы.
Мишка разделил слово вертикальной чертой.
— Попробуй теперь.
— Рцы, Аз — Ра. И еще Твердо — рат. Наш, Он — но. Ратно… Есть… Ратное!
— А теперь напиши сам: «Рыжуха».
«Рцы» Роська вывел уверенно, но над следующей буквой впал в задумчивость. Почесал в затылке, потоптался, глянул на Мишку и нацарапал наконец «И». Дальше все продолжалось в том же духе. Результатом примерно трехминутных усилий стала корявая, составленная из кривых и разнокалиберных букв надпись: «Рищуха».
— Две ошибки, — подвел итог Мишка.
— Где?
— Здесь. Вместо «Еры» написано «И», а вместо «Живете» — «Шта». Вообще-то не так плохо, как я ожидал. Грамоту ты знаешь, только практики мало было. Надо побольше читать и писать.
— Где ж мне?..
— Как вернемся, дам тебе Псалтырь. Давай садись, поехали. Так вот, дам тебе Псалтырь. Каждый день будешь заучивать один стих. А вечером будешь у меня на глазах по памяти его записывать. Покопайся в дровах, набери бересты. Знаешь, как с ней обращаться?
— Знаю.
.
— Как вернемся, дам тебе Псалтырь. Давай садись, поехали. Так вот, дам тебе Псалтырь. Каждый день будешь заучивать один стих. А вечером будешь у меня на глазах по памяти его записывать. Покопайся в дровах, набери бересты. Знаешь, как с ней обращаться?
— Знаю.
— Вот и будешь писать. И как только наберем ребят в твой десяток, сразу же начнешь учить их грамоте.
— Я?
— А кто же?
— Так я же… — Было невооруженным глазом видно, что Роська ожидал чего угодно, но только не этого. — Ты же сам сказал, что в лошади две ошибки, и Ратное я сам не смог…
— Самый лучший способ научиться чему-нибудь — учить того, кто знает это еще хуже тебя. — Мишка изобразил на лице ободряющую улыбку. — Ребята твои будут совсем неграмотными, так что ты, по сравнению с ними, ученый муж.