— А чего они тут сделать смогут? — хмыкнул купец. — Городишко захудаленький, рать — что дворня у боярина средней руки. А у тебя вон какая силища! Управимся!
— Ты знаешь, что такое число «пи», друже?
Дорога как раз поднялась на холм, и Олег придержал коня, поднялся на стременах, оглядывая сверху усыпанный яркими прямоугольными пятнами из гладиолусов, колокольчиков, астр и люпинов город. Кое-где, в отличие от селений уже покорившихся, из цветочных клумб выглядывали черные от копоти кирпичные трубы.
— Не, не ведаю. А что это, колдун?
— Прекрасное число, Любовод. И означает оно то, что, если Птух больше Кивы в ширину в полтора раза, то размеры у него больше уже в пять раз. А высота — лишний этаж в землянках. Еще, стало быть, на треть больше людей поселить можно. Вот и считай, насколько больше народа тут обитает. В Киве сотни три взрослых, кажется, имелось? Ну, здесь, стало быть, тысячи две самое меньшее. А у нас всего две с половиной тысячи легионеров ныне набирается. И как тебе такой расклад, коли штурмовать город придется?
— Зело учен ты, колдун, — кашлянув, признал купец. — Однако же, что такое двадцать сотен безоружной черни супротив рати сплоченной? Рыкнуть раз погромче, да выпороть каждого десятого с солью и перчиком жгучим. Вот и все хлопоты.
— Кто знает, — пожал плечами ведун и пустил скакуна в галоп, стремительно обгоняя первый легион. — А ну, оружие все мужчинам раздали? Не дурак же правитель здешний. Должен понимать, что безоружное население — скот безропотный. И захочет за родину постоять, ан нечем будет.
В виду города сотни раджафовских лучников шарахнулись в сторону и на рысях умчались на север, через считанные минуты скрывшись за взгорком с несжатым ячменем. Благодаря такой странной трусливости Олег без всяких помех окружил Птух тремя легионами, выстроив четвертый в три ряда между дорогами на север и на северо-запад.
Благодаря такой странной трусливости Олег без всяких помех окружил Птух тремя легионами, выстроив четвертый в три ряда между дорогами на север и на северо-запад. Между четвертым легионом и кольцом окружения расположился обоз, прикрытый почти со всех сторон от возможных неприятностей. Возничие пустили лошадей пастись прямо в ячмень и стали запаливать костры. Они знали, куда едут, а потому заранее запасли с собой по паре хороших охапок дров. Будута поступил проще, пройдя среди крестьян и конфисковав по полену у каждого.
— Ну как, друже? — видя, что Олег не торопится спешиваться, спросил купец. — Завтра дело ратное начнем иль сегодня? До заката еще часа три будет.
Ведун не ответил. Он вспоминал Зибяку, лишившегося головы всего из-за нескольких переданных слов. Повторения подобного Середину очень не хотелось. Но тогда как договариваться с горожанами? Мертвеца послать невозможно — зомби даже двух слов связать не способны. Самому идти — глупо. Возничего посыльным назначать — а что, если опять только голову назад выбросят? Молча, без разговоров штурм начинать — так ведь тогда и вовсе кровь ручьями потечет. А они сюда не покорителями пришли — освободителями. Представителями законного властелина. Какое может быть освобождение, когда спасенные от бандитов будут по своим домам с распоротыми животами валяться?
— Завтра, — так ничего и не решив, спрыгнул с седла Олег и привычным движением расстегнул подпругу. — Завтра.
Возчики тем временем отвязали тараны, подкатили их ближе к цепи окружения и составили там на попа. Видать, подумали и о том, что перед новым штурмом их снова заставят «разгрызать» такое же толстенное дерево. Народная дипломатия дала неожиданно быстрый эффект: на склоне города появились сразу трое убеленных сединами стариков с яблоками и цветами в руках.
— Еще немного, и у нас в обозе будет заложников больше, нежели ратников, — тихо отметил Любовод. — А без них никак…
Эта осада оказалась самой короткой за весь поход. Вечером горожане принесли клятву верности мудрому Аркаиму, вынесли угощение. Утром вскрыли могилы на древнем кладбище, и четыре сотни воинов сразу из могил двинулись в поход. Учитывая размеры пополнения, Олег даже свел его в новый, пятый легион.
Дорога, ведущая на север, оказалась почти втрое шире, нежели та, что шла к Птуху от реки, а потому Олег смог составить колонны по семь воинов в ряд — огромное преимущество, если вдруг внезапно придется разворачивать походный строй для отражения атаки. Но атак не случалось — хотя вдалеке, на границе видимости, постоянно маячили верховые дозоры. Великолепная тактика степняков — стремительность, маневр, изматывание противника до полной потери сил — становилась бессильной при обороне городов и весей. Тяжелые медлительные легионы просто шли и шли, отнимая у маневренных банд одну опору за другой, — и легкая конница обязана была встать на их пути и погибнуть, раздавленная неспешной поступью пехоты, либо сдаться, отдать на милость победителя все то, что невозможно приторочить к седлу или увезти в легкой кибитке.
В этот раз переход занял целых четыре дня, прежде чем заложник из Птуха, добровольно вызвавшийся ехать рядом с воеводами освободительной рати и указывать дорогу к столице, кивнул на дымки, что поднимались к небу за густым, но еще совсем молоденьким березняком: