— Спасибо, Доггер, — коротко поблагодарила я, понимая, что нет смысла выспрашивать подробности.
Полагаю, я и так уже все знаю. Но перед ужасным сообщением мне нужно исполнить свой долг.
В безмолвнии я обойду дом, может быть, в последний раз. Попрощаюсь с комнатами, которые любила, и пройду мимо тех, которые нет. Я начну с будуара Харриет, пусть даже он считается под запретом. Прикоснусь к ее гребням и расческам и вдохну ее аромат. Посижу там в молчании. Оттуда я перейду в оранжерею и каретный сарай, где провела так много счастливых часов, болтая с Доггером обо всем на свете.
Я прогуляюсь напоследок по галерее с портретами, попрощаюсь с торжественными рядами хмурых предков. Скажу им, что не судьба портрету Флавии де Люс висеть среди них.
А потом в кухню: милую кухню, где витают воспоминания о миссис Мюллет и позаимствованных мной продуктах. Я посижу за столом, где со мной разговаривал отец.
Из кухни я поднимусь по восточной лестнице в свою спальню, где заведу старый проигрыватель и включу «Реквием» Вольфганга Амадея Моцарта. Прослушаю его до конца.
И наконец, в лабораторию.
В этом месте я вынуждена закончить мое описание.
Невыносимо продолжать.
В назначенный час мы втроем медленно вошли в гостиную. Фели и Даффи спустились из своих спален в западном крыле, а я приплелась из восточного.
Я переоделась в чистое платье, нацепила старый уютный кардиган и припудрила обожженное лицо пудрой, которую стянула из комнаты Фели пару недель назад в целях экспериментов с отравленной косметикой. Новые брови и парочку ресниц я нарисовала растертым в крошку углем.
Мы не разговаривали, а в ожидании прихода отца просто молча уселись в разные концы гостиной как можно дальше друг от друга.
Фели поигрывала нотами, разглаживая страницы ладонью, как будто они в этом нуждались. Даффи выудила книжку из-за подушек дивана и начала читать с того места, на котором она открылась.
Наконец отец вошел в гостиную. Несколько минут он постоял спиной к нам, опираясь ладонями о каминную полку и склонив голову.
Его руки дрожали, когда он начал вертеть в них карманные часы.
В этот самый момент я полюбила его всей душой, новым и необъяснимым образом.
Мне хотелось броситься к нему, обхватить его руками и рассказать ему о «Сердце Люцифера», о том, что есть шанс, пусть и слабый, что камень святого наконец принесет счастье в наш дом.
Но я этого не сделала, и причины тому неисчислимы, как песчинки Сахары.
— Должен вам сказать, — начал он, наконец повернувшись, и его голос звучал словно призрачный мартовский ветер, — что у меня есть новости и что вы должны приготовиться к огромному потрясению.
Мы трое сосредоточились, уставившись на него с застывшим видом, словно каменные статуи.
— Я провел несколько мучительных дней, раздумывая, говорить вам или пока оставить эту новость при себе. Только этим утром я принял решение.
Я сглотнула.
Прощай, Букшоу, — подумала я. — Дом продан. Нас скоро выставят отсюда, заставят покинуть наши дорогие старые камни и дерево, сны и воспоминания, оставить все варварам.
Мы никогда не знали другого дома, кроме Букшоу. Жить в другом месте — это немыслимо.
Что станет с миссис Мюллет? Что станет с Доггером?
А с Фели и Даффи?
Что будет со мной?
Отец повернулся и медленно подошел к окну. Он поднял занавеску и окинул взглядом свою усадьбу, как будто силы преобладающей невидимой армии уже собирались в огороде, продвигаясь по лужайке.
Обернувшись, он посмотрел прямо нам в глаза, сначала Фели… потом Даффи… и наконец в мои, и его голос дрогнул, когда он произнес:
— Обнаружили вашу мать.
Благодарности
Каждая книга — это паломничество в обществе родственных по духу спутников, большинство которых остаются невидимы читателю.
На этом пути эти родственные души дарят доброту, общение, вдохновение, пропитание, дружбу, любовь, поддержку и заботу.
Как всегда, моими спутниками были мои редакторы Билл Мэсси из «Орион Букс» в Лондоне, Кейт Мисиак из «Рэндом Хаус» в Нью-Йорке и Кристин Кочрейн из «Даблдей Канада», Лорен Новек и Рэнделл Клейн из «Рэндом Хаус» в Нью-Йорке; мой литературный агент Дениз Буковски и Джон Гринуэлл из агентства Буковски в Торонто оказали огромную помощь.
Со мной была и семья, они махали флагами и выкрикивали слова поддержки на каждой промежуточной станции, и я хочу особенно поблагодарить Гарта и Хельгу Тейлор, Джин Брайсон, Билла и Барбару Брайсон и с теплотой упомянуть моего покойного кузена Джона Брайсона, разделившего со мной энтузиазм и радость жизни.
Мне очень недостает покойной мисс Дорис Велла. Ее выдающаяся способность полностью погружаться в мир Флавии останется непревзойденной. Ее любовь и дружба никогда не будут забыты.
Доктор Джон Харланд и Джанет Харланд снова добровольно выступили в качестве резонаторов и предложили множество прекрасных идей, а также работали в качестве бесплатных медицинских консультантов. Любые промахи в этой специализированной области — разумеется, мои собственные.
Особая благодарность Кси Кси Табоун, отрывавшей время от своих дел, чтобы помогать мне разными путями.
И наконец, моей жене Ширли, путешествовавшей со мной и подбадривавшей меня с самых первых шагов этого путешествия. Слов никогда не будет достаточно: только любовь может отдать этот огромный долг.
Примечания
1
(англ. дословный перевод)
Теперь от того черного похоронного тиса,
Что омывает склеп росой,
Мне показалось, донесся голос:
«Вы, вороны, прекратите громко каркать,
Вы, звонящие колокола, не время раздаваться
Над длинным озером и полуночной землей».
Он посылает отзвуки глухих стонов
И так вещает из гробницы.
Томас Парнелл, «Ночные стихи о смерти», 1717 г. (Здесь и далее — примечания переводчика)
2
Слушай, ангелы-вестники поют:
«Пилюли Бичема» — то, что надо,
Мир на земле и сострадание,
Две для взрослого и одна для ребенка.
3
Мы, три короля с площади Лестер,
Продаем дамское белье,
Такое прекрасное, такое эластичное,
Всего лишь два пенса за пару.
4
Виндлада — резервуар для сжатого воздуха в органе. В виндладу воздух попадает из мехов, а из виндлады поступает непосредственно в трубы.
5
Чанги — тюрьма в Сингапуре, построенная англичанами и, по иронии судьбы, во время Второй мировой войны использовавшаяся японцами, оккупировавшими Сингапур, в качестве лагеря военнопленных для британцев.
6
Прозвище Глэдис, по-видимому, происходит от английского слова glad — довольный, веселый, жизнерадостный.
7
Я умерла
И теперь покоюсь
У церковной двери
Вечно
Молитесь, чтобы мое тело спало,
А моя душа пробудилась.
8
Стэн Мьюжл (род. 1921) — легендарный американский бейсболист.
9
«Крейвен-Эй» — марка сигарет, названных в честь Джорджа Крейвена, третьего графа Крейвена и особенно популярная во время Второй мировой войны.