— И больше ничего.
— Ясно… — протянула мисс Танти, колеблясь, что делать дальше. Казалось, ее тянут в разные стороны два ума, если не больше.
Продолжительное время она молча смотрела на них, а они на нее.
— Пойдем, девочка, — внезапно сказала она и, резко повернувшись, схватила меня за руку.
Я поморщилась. Не сразу осознала, какую боль мне причинил Бенсон.
Не говоря больше ни слова, она провела меня в центральный проход, и мы вместе пошли дальше к двери, словно жених и невеста из кошмарного сна.
Мы вышли во двор и зашагали по дороге, мисс Танти тащила меня, словно маленькую собачку на поводке.
Должно быть, я упиралась.
— Пойдем, девочка, — повторила мисс Танти. — У тебя ужасный шок. Я вижу это по твоим глазам. Надо тебя согреть. Приготовить какое-нибудь теплое питье.
Я не могла не согласиться с ней. Мои колени уже дрожали, когда мы повернули на восток к Кейтер-стрит и дому мисс Танти.
Внезапно я почувствовала себя без сил, как будто у меня из щиколотки вынули затычку и вся энергия вытекла на землю.
Мысль о чашке чаю и горсти печенья была одновременно странно утешительной и странно знакомой. Как в волшебной сказке, как-то раз услышанной и давно забытой.
Повернув на Кейтер-стрит, мы зашагали быстрее.
— Я забыла «Глэдис!» — воскликнула я, внезапно остановившись. — Мой велосипед! Я оставила его на кладбище.
— Я схожу за ним, пока ты будешь пить чай, — сказала мисс Танти. — Позвоню кому-нибудь, чтобы тебя отвезли домой.
У меня возникло странное видение, как кто-то — возможно, мисс Гоул — гонит меня по узкой тропинке в Букшоу, подталкивая пастушьим посохом, а может быть, епископским, словно я заблудший ягненок.
— Вы так добры, — сказала я.
— Пустяки, — ответила мисс Танти с ужасной успокаивающей улыбкой.
Мы оказались у ее дома так неожиданно, как будто нас принес ковер-самолет.
Так вот что делает шок? — подумала я. — Искажает время?
Можно ли одновременно быть в шоке и наблюдать, как находишься в шоке?
Мисс Танти полезла в карман за ключом и открыла замок, и мне показалось это странным, поскольку никто в Бишоп-Лейси не запирал двери.
Когда мы вошли внутрь и она задвинула засов, из зимнего сада крикнул попугай:
— Привет, Квентин! За дело! — И просвистел четыре ноты, в которых я узнала начало Пятой симфонии Бетховена: — Да-да-да-ДУМ!
Привет, Квентин! — задумалась я. Эти же слова птица сказала, когда я была здесь в прошлый раз. Этим именем мисс Танти назвала Бенсона. Нет, погоди-ка, Бенсона зовут Мартин.
Должно быть, она обращалась к члену городского магистрата?
— Садись, — скомандовала мисс Танти. Теперь мы волшебным образом оказались у нее на кухне. — Я поставлю чайник.
Я осмотрелась и увидела, что все вокруг голубое. Странно, но это так. Основное, что я помню о кухне мисс Танти, это то, что она в голубых тонах. Раньше я этого не заметила.
На столе стояли кувшин для молока, полный увядающих лилий, маленькая доска для хлеба и половинка буханки «Ховис»,[57] электрический тостер, оловянный подсвечник с частично оплавившейся свечой и коробок спичек.
Очевидно, что мисс Танти ест в одиночестве.
Потом, словно по мановению волшебной палочки, передо мной оказалась дымящаяся чашка чаю, и я ощутила особую благодарность.
— Пей, — сказала мисс Танти. — Вот, бери.
Она сунула мне под нос блюдечко с песочным печеньем, потом отвернулась и начала копаться в буфете.
— Эти люди, — заговорила она слишком небрежно и слишком между прочим.
— Эти люди, — заговорила она слишком небрежно и слишком между прочим. — Эти люди в церкви. Что они с тобой делали?
— Они думали, что я кое-что нашла, — ответила я. — Они хотели, чтобы я это отдала.
— А ты?
— Нет, — сказала я.
Огромные круглые линзы повернулись и уставились на меня.
— Нет, ты не нашла ничего? Или нет, ты не отдала?
Я завороженно смотрела ей в глаза и не смогла произнести ни слова.
— Ну и?
Слишком поздно, правда вышла наружу.
— Мне пора идти домой, — сказала я. — Мне нехорошо.
Внезапно руки мисс Танти вылетели из-за спины. Одна сжимала стеклянную бутылочку, другая — носовой платок.
Она плеснула жидкость на ткань и прижала платок к моему носу.
Ага! — подумала я. — (C2H5)2O.
Опять диэтиловый эфир.
Я узнаю его сладковатый щиплющий пищевод запах повсюду.
Химик Генри Уоттс однажды охарактеризовал его запах веселящим, а «Энциклопедия Британника» назвала его приятным, но ни профессор Уоттс, ни «Энциклопедия Британника» явно не оказывались в ситуации, когда им прижимает эту штуку к носу в выкрашенной в голубой цвет кухне массивная и удивительно сильная сумасшедшая женщина в толстых, как донышко бутылки, очках.
Он обжигал.
Прожег мои ноздри и взорвался в мозгу.
Я попыталась встать на ноги, но не смогла.
Мисс Танти согнула руку вокруг моей шеи и сзади вдавливала меня в кресло. Второй рукой она крепко удерживала платок у меня на носу.
— Я проучу тебя! — говорила она. — Проучу!
Я замахала руками и ногами, но бесполезно.
Прошло меньше десяти секунд, и мой мозг погружался в сладковатый тошнотворный водоворот забвения. Все, что мне надо сделать, — отдаться ему.
Отпустить себя.
— Нет!
Кто это прокричал?
Это я?
Или Харриет?
Я слышала голос как будто на расстоянии.
— Нет!
Теперь она отпустила мою шею и начала копаться в моих карманах — сначала в одном, потом в другом.
Я дернулась вперед, растопырив пальцы, и сбила очки с лица мисс Танти.
Немного, но уже кое-что. Я повернула голову в сторону и втянула полные легкие свежего воздуха — один быстрый глубокий вдох, другой, третий.
Лишившись своих мощных линз, мисс Танти осматривала кухню, и ее безумные глаза были огромными и усталыми, слабыми, водянистыми и несфокусированными.
Пытаясь выбраться из кресла, я сделала маневр влево, но она блокировала меня бедрами, словно игрок в регби.
Я подалась вправо, но она была и там.
Пусть даже я виделась ей не более чем размытым пятном, эта женщина умудрялась перегораживать мне дорогу при каждом моем движении.
Выхода нет. Задней двери нет.
Вот она снова схватила меня рукой за шею, крепче, чем прежде.
Я увидела только один шанс.
В отчаянии я потянулась за спичечным коробком. Рванула, и деревянные спички посыпались на стол.
Когда мисс Танти снова занесла надо мной массивную руку с носовым платком, я чиркнула головкой спички по боковой поверхности коробка и неуклюже подняла ее за спиной.
Она потухла.
Я слишком быстро двигалась.
Я схватила еще одну спичку, зажгла и медленно, до боли медленно согнула локоть, поднося спичку к мисс Танти.
На секунду показалось, что ничего не произошло, а потом раздался звук, как будто очень большой сенбернар сказал: «Пф!»
К низкому потолку поднялся огромный клуб пламени, словно оранжевый воздушный шар, потом пламя волнами черного жирного дыма скатилось по стенам на пол и закрутилось у наших лодыжек густым удушающим дымом.