Эта зараза меня проигнорировала. Возможно, она голодна. Может, мисс Танти была так озабочена, что забыла покормить своего попугая.
Я взяла кусочек сала, застрявшего между прутьями клетки.
Птица совершила резкий рывок, и я отдернула руку, чтобы не лишиться пальца.
Боюсь, я обругала Полли неприличным словом.
— Ну тогда голодай, — сказала я и повернулась к выходу из оранжереи.
Источник высокой температуры нашелся на кухне, в задней части дома. Огромная черная плита источала столько же тепла, сколько котлы «Королевы Елизаветы», и воздух был наполнен ароматами готовки. Я открыла самую большую духовку и всмотрелась внутрь. На подушке из картофеля, моркови, лука, брюквы и яблок покоился огромный кусок говядины.
Мясо хорошо подрумянилось. Оно готовилось уже не меньше часа.
Мисс Гоул сказала, что мисс Танти отдыхает, значит, она должна быть наверху.
Я вернулась в прихожую.
— Привет, Квентин, — по-дружески крикнул попугай из оранжереи. Эта зараза, видимо, поняла, что я хотела ее покормить, и теперь пыталась ко мне подлизаться. Но слишком поздно.
Прощение — не моя добродетель.
Слева от меня располагались ступеньки, выкрашенные так, чтобы имитировать клавиатуру пианино: сами горизонтальные ступени черные, а подъем белый.
Я медленно поднималась по клавишам, по пути разглядывая фотографии в черных рамках, увешивавшие стены по обе стороны: молодая мисс Танти в длинном вечернем платье поет на сцене, сложив руки на обширной талии; мисс Танти получает приз от кислого джентльмена, чье выражение лица говорило, что он предпочел бы отдать его кому-нибудь другому; мисс Танти стоит перед средневековым, наполовину обшитым деревом домом, судя по виду, где-то в Германии; мисс Танти дирижирует хором девочек, одетых — как и сама мисс Танти — в школьную форму из джемпера, блузки и черных чулок; мисс Танти в центре хоров Святого Танкреда, а рядом едва виднеется светловолосый затылок мистера Колликута, сидящего за консолью органа. Высоко на заднем плане, не в фокусе, резное лицо святого Танкреда.
Он не кровоточит.
Поднявшись по лестнице, я повернула направо и вошла в комнату в передней части дома. Мисс Танти ни за что не обустроила бы себе спальню в задней части.
Большинство дверей были распахнуты; только одна, спальня у фасада, была закрыта.
Я повернула ручку и сунула нос в дверь.
Скрестив руки на груди, монументальная мисс Танти неподвижно лежала на кровати. Хотя на носу у нее имелись толстые очки, ее глаза были закрыты.
Я на цыпочках пересекла комнату.
Меня немного беспокоило, что она не храпит. Мисс Танти произвела на меня впечатление человека, который ничего не делает наполовину, и мне думалось, что вряд ли она спит тихо. Но, вероятно, тренированных певцов учат контролировать язычок — этот маленький кусочек плоти, свисающий в задней части глотки, словно розовая сосулька, — даже во сне.
Мисс Танти действительно спит? Или ее кто-то прикончил? Убийца мистера Колликута вернулся для повторного представления? Может, кто-то убивает церковный хор, одного музыканта за другим? Может быть, следующая на очереди — Фели?
Все эти вопросы пронеслись в моей голове одновременно.
Я уже заметила темную бутылочку, стоящую на заполненной книгами полке, втиснутой между кроватью и стеной. Я наклонилась над кроватью, чтобы рассмотреть получше, когда один глаз мисс Танти медленно открылся.
Я чуть не проглотила язык.
Увеличенный толстыми линзами, ее водянистый глаз напомнил мне восходящую кровавую луну.
Она моргнула, и открылся второй глаз, еще более тревожащий, чем первый. Ее зрачки завращались, плавая в супообразной жидкости, и затем сосредоточились на мне.
— Я… я позволила себе войти, чтобы проверить, в порядке ли вы, — забормотала я. — Я беспокоилась.
Огромное тело мисс Танти начало сотрясаться от безмолвных содроганий от плеч и обширной груди и до самых щиколоток. На миг это зрелище напомнило мне неудачное заливное мисс Мюллет.
— Да ну, — сказала она, и это был не вопрос.
Только через несколько секунд до меня дошло, что она смеется. Ее щеки содрогались, она закусила нижнюю губу, и ее огромные влажные глаза чуть не выкатывались из орбит.
Ужасающее зрелище.
— Хо! — сказала она. — Кто бы мог подумать.
Она перекатилась к ночному столику и взяла бутылочку. Большими пальцами вытолкнула пробку и налила с дюйм красновато-коричневой жидкости в стоящий под рукой стакан.
— Это для моих связок, — объяснила она и выпила жидкость одним глотком.
И издала характерный звук, будто полощет горло, чтобы убедить меня.
Я сразу же опознала характерный аромат шерри. Миссис Мюллет добавляет его в рождественский пудинг и в то, что она именует «грешным варевом».
— Голосовые связки надо иногда баловать, — произнесла мисс Танти, затыкая бутылочку пробкой. — С ними надо обращаться, как с дрессированными львами: чередовать регулярный хлыст и периодические поощрения.
Точно ли это та самая мисс Танти, которую пришлось уложить в кровать и к которой пришлось вызвать доктора? Та самая мисс Танти, которой надо было сделать инъекцию, чтобы она уснула?
Если это правда, она уже вторая за весьма короткий промежуток времени женщина в Бишоп-Лейси, кому потребовалась инъекция. Первой была Синтия Ричардсон, пострадавшая от испуга на церковном кладбище. И теперь мисс Танти, которая пострадала от испуга непосредственно в церкви.
Та самая мисс Танти, которая сейчас баловала свои связки вторым глотком шерри.
— Простите, что вошла без приглашения, — сказала я, не упоминая мисс Гоул. — Я знала, какой шок вы испытали, увидев кровь в церкви. Я хотела…
— Господи! — сказала она, уставив на меня свои вращающиеся зрачки. — Я была не более шокирована, чем ты.
— Но…
Эта женщина снова расхохоталась, и ее тело заколыхалось.
— Конечно, я очень старалась, чтобы это так выглядело. Несколько слов из книги Откровения могут быть весьма убедительны. Ну… не так уж старалась, если на то пошло. В любой деревне один телефонный звонок может быть таким же убедительным, как передовица в «Таймс».
— Но…
— Это был спектакль, дорогуша. Спектакль! И великолепный, осмелюсь сказать. Мне особенно приятно, что даже ты купилась. «Прости меня, о Боже». Ты купилась, не так ли? Признай это. И я должна сказать, что это моя идея перекреститься каплями, так сказать, была проявлением чистого гения. Хотя должна сказать, что на несколько минут я было подумала, что ты видишь меня насквозь.
Мои мысли забегали по кругу. Возникло такое ощущение, будто я пришла последней в беге в мешках. Эта жуткая старуха побила меня в моей собственной игре.
— Купилась? — выдавила я. — Разумеется, нет. Поэтому я здесь.
Хилая отговорка, но что еще можно было изобрести в этих обстоятельствах.
Вздымающиеся массы мисс Танти теперь превратились в натуральный тропический шторм.
— Бог мой! — произнесла она, снимая очки и утирая слезящиеся глаза уголком розово-лиловой простыни. — Боже мой!
Потом она спросила, взмахнув рукой в сторону книжной полки:
— Что ж, оставим всю славу разоблачения мисс Как-бишь-ее-там?
И я впервые заметила, что ее библиотека состоит из сотен детективных романов в зеленых мягких обложках вроде тех, что Даффи прячет от жадных глаз в бельевом ящике.