Я не могу без тебя

Мартен поднес мистический камень к стеклянной перегородке. Конечно, он не был лишен недостатков, может, у него их было больше, чем у кого?либо, но вот алчным и корыстным он точно не был. Откровенно говоря, он стал обладателем бриллианта только из?за любви к Габриель. Любви неловкой, неуклюжей, незрелой, но сильной и искренней.

Мартен коснулся камнем прозрачной перегородки и, взмахнув рукой, описал широкий полукруг на поверхности стекла.

«Здорово ты придумал, парень!» — подумал Арчибальд, схватил стул и опять швырнул его в перегородку. На сей раз все получилось, как надо. Стекло разлетелось на тысячи мелких осколков, освободив Мартену проход.

— Ну и что теперь делать? — спросил Арчибальд.

— Теперь ты оставишь нас вдвоем, мне нужно с ним поговорить, — ответила Валентина.

Зона вылета

8 часов 40 минут

Луч солнца коснулся стеклянной витрины цветочной лавки и осветил наружные стены, искусно оформленные деревянными панелями. Валентина жестом пригласила Мартена устроиться за длинным и высоким рабочим столом на козлах, стоящим у входа в магазин. На нем в вазах стояли изысканные цветочные композиции, поражающие утонченным вкусом и изобретательностью.

На нем в вазах стояли изысканные цветочные композиции, поражающие утонченным вкусом и изобретательностью. Дикие ирисы в компании огненных маков, крупные головки подсолнухов в окружении пестрых тюльпанов и красных, как кровь, гвоздик.

— Знаешь, а я ведь много о тебе слышала, — сказала Валентина.

Открыв термос в кожаном футляре, она налила себе и ему по чашечке чая, и только потом продолжила:

— Габриель в последние годы столько мне о тебе рассказывала: Мартен то, Мартен это…

Она двигалась удивительно плавно и степенно, словно и не замечая, что времени осталось мало.

— И он тоже много о тебе говорил. — Валентина кивнула в сторону мужа.

Арчибальд на отдалении от них нервно прохаживался вдоль очереди пассажиров, направляющихся на взлетную полосу. Посадку уже объявили, у пассажиров проверяли посадочные талоны, и потом они покорно и молчаливо направлялись по полю, чтобы занять места в самолете, где два места были зарезервированы для Мартена и Арчи.

— Каждую неделю он рассказывал мне что?нибудь новенькое об «этом парне», — с грустной улыбкой промолвила Валентина.

Мартен смотрел на нее как завороженный: та же интонация голоса, что и у дочери, тот же поворот головы и гордая прямая осанка, те же внимательные глаза.

— Ты знаешь, почему Габриель не приехала к тебе в Нью?Йорк на свидание?

Мартен застыл, сжав губы, и некоторое время вопрос, так долго мучивший его, висел в воздухе, пока наконец Валентина сама не ответила:

— Осенью 1995 года скончалась бабушка Габриель, оставив ей письмо, где сообщала о моем состоянии. Ты только представь: двадцать лет моя дочь считала меня мертвой, и тут вдруг она узнает, что я все это время лежала в коме!

Мартен оценил драму. Он опустил голову, и его взгляд наткнулся на цветочную композицию из круглых разноцветных соцветий, среди которых воображение поражал лунный цветок. Его лепестки, казалось, были сотканы изо льда.

— Габриель узнала об этом в начале зимних каникул, когда собирала чемодан, чтобы отправиться к тебе на свидание. Это известие ее убило. Первое время она проводила в больнице, распростершись у моего изголовья, не имея даже сил плакать, умоляя меня проснуться. Три года она приходила ко мне в палату каждый день, надеясь, что ее присутствие поможет мне выйти из комы.

В зале вылета из громкоговорителя голос стюардессы приглашал последних пассажиров подойти к регистрационной стойке и предъявить посадочные талоны. Не обращая внимания на настойчивые просьбы, Валентина, не торопясь, пригубила чай из чашечки и добавила:

— У тебя нет оснований бояться, Мартен! Габриель такая и есть, как ты ее увидел в самый первый раз: она любит тебя, верна тебе и готова на все ради тебя. Пока будешь рядом, и она будет рядом с тобой. Если сумеешь жить для нее, и она сумеет.

— Да, но я не могу туда вернуться, — объяснил Мартен, показывая свой талон.

— Нет, можешь, — возразила Валентина, достав из кармана жилетки пожелтевшую бумажку, приколотую булавкой из нержавеющей стали.

Мартен стал рассматривать документ. Это был очень старый и не совсем обычный посадочный талон:

— Почему здесь не указана дата и время возвращения?

— Потому что это так называемый билет с открытой датой, — ответила она. — Ты улетишь, когда захочешь.

Он зажмурился и покачал головой.

— То есть все тридцать три года вы могли вернуться? Но почему же вы…

— Я же все слышала, находясь в коме. Я в курсе тех неутешительных прогнозов, которые делали медики относительно моего состояния. Я бы могла вернуться к жизни, Мартен, но в каком виде? После гипертонического криза в моем теле произошли необратимые изменения, меня разбил паралич.

Мне не хотелось обременять ни Арчибальда, ни Габриель. Оставшись здесь, я выбрала себе роль Спящей красавицы. Это лучше, чем быть овощем. Ты меня понимаешь?

Мартен кивнул.

— Будь добр, окажи мне услугу.

— Вы хотите, чтобы я взял ваш билет?

Валентина опустила голову. Золотые лучики восходящего солнца нежно коснулись лепестков лилии, одиноко стоящей в китайской вазе напротив.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84