Я хочу, чтобы ты берегла себя. Не позволяй меланхолии поселиться в твоей душе, не дай двадцать четвертому кадру одержать победу. Не демоны должны торжествовать, а ангелы. Пусть так и будет!
Хочу, чтобы ты знала: я тоже считаю, что ты — замечательная девушка. Тебе об этом напоминают сто раз в день, и я такой же, как и все остальные.
Я никогда не забуду тебя.
Мартен.
Габриель отрывает глаза от письма и поднимает голову. Ее сердце часто колотится в груди: такого она не ожидала.
С первых строчек Габриель поняла, что это не простое письмо. Их знакомство — особый случай, но она не готова была смотреть на него под таким углом зрения. Габриель оглядывается, чтобы удостовериться, что никого нет рядом. Она боится, что лицо выдаст ее эмоции. Чувствуя, что слезы подступают к глазам, она принимает решение уехать из кампуса и спускается в метро, чтобы отправиться в центр Сан?Франциско. Сначала хочет подольше побыть в библиотеке, но быстро понимает, что в подобном состоянии просто не может работать.
Сидя в вагоне поезда у окна, Габриель прислушивается к себе, переживая еще раз удивление, которое испытала, получив письмо, и мучительное наслаждение, растревожившее душу, пока она его читала. Не каждый день она получает подобные послания. И уж тем более не каждый день кого?то интересует ее индивидуальность гораздо больше, чем все остальное.
Все считают Габриель сильной личностью, общительной и вполне социально устойчивой, а на самом деле она — девушка хрупкая и запутавшаяся в своих противоречивых переживаниях. Молодые люди, с которыми она общается много лет, никогда не обращают внимания на ее душевные страдания, а вот он всего?то за несколько недель знакомства сумел увидеть тайну в ее душе и даже о чем?то догадался.
Тем летом калифорнийский берег просто плавился от жары, солнце не пощадило и Сан?Франциско, несмотря на его особый микроклимат. Пассажиры в метро, казалось, оцепенели и двигались очень медленно, будто пьяные от жары.
Но Габриель была далека от действительности, она вдруг ощутила, что погрузилась в Средневековье и почувствовала себя дамой рыцарской эпохи. Той самой эпохи, когда только наметились контуры отношений, которые позже назовут куртуазной любовью. Великий Кретьен де Труа отправил ей послание и намеревался превратить дружеские отношения…
Она перечитывала письмо, ощущая и благость в душе, и боль.
Нет, Мартен Бомон, ты совсем не такой, как все…
Она опять читает эти строчки и то возносится на седьмое небо, то падает в бездну отчаяния, испытывая странное смятение — настолько странное, что даже пропускает свою остановку. Ну вот, теперь придется опять потолкаться в духоте, чтобы вернуться наконец к себе домой.
Браво, героиня, well done !
На следующий день
9 часов утра
Аэропорт в Сан?Франциско
Капает дождь.
Еще не до конца проснувшись, Мартен с усилием подавляет желание зевнуть во весь рот и, чтобы не упасть, цепляется за перила в автобусе, когда его немного заносит на повороте.
На нем куртка из молескина, дырявые джинсы, истоптанные кроссовки и старая майка с изображением какой?то рок?группы, кажется, с Куртом Кобейном, кумиром молодежи тем летом.
Голова переполнена воспоминаниями о двух месяцах, что он провел в Соединенных Штатах. Перед глазами мелькают лица, сцены, в сердце звучат отголоски пережитого. Калифорния отдалила его от Эври, от парижского предместья. В начале лета Мартен собирался подать документы на конкурс в полицию, но после кочевой жизни вечного странника его планы изменились. В стране, где жизнь сурова, как, впрочем, и повсюду, но где люди не теряют надежды, что их мечты могут осуществиться, в его душе проснулся бродяга?мечтатель из захолустного городка.
Мечта заключалась в том, чтобы сочинять рассказы: описывать истории, которые могут произойти с каждым, — про обыкновенных людей, попадающих в необыкновенные ситуации. Потому что Мартен скучал от банальной реальности, и рядом с ним всегда присутствовало нечто необычное, феерическое. С малых лет любимые герои часто избавляли его от страданий, утешали, спасали от разочарований. Они питали воображение Мартена и обостряли чувства настолько, что научили наконец видеть жизнь под таким углом зрения, что она становилась более?менее сносной.
Рейсовый автобус от Пауэлл?стрит до аэропорта высаживает пассажиров около терминала международных рейсов. Мартен достает свою гитару с багажной полки и выходит последним, нагруженный вещами, как вьючный осел. Проверив в кармане, на месте ли билеты, он вздыхает и оглядывается, пытаясь сориентироваться в бестолковой суете аэровокзала.
Он не сразу замечает ее.
Габриель остановила машину во втором ряду и даже не заглушила мотор. Она промокла под дождем. Замерзла и дрожит. Они узнают друг друга. Они устремляются навстречу друг другу. Обнимаются крепко?крепко, и их сердца бьются так часто, словно это случилось у них в первый раз и они пока еще верят в лучшее.
Потом Габриель улыбнулась и лукаво спрашивает его:
— Ну что, Мартен Бомон, ты действительно думаешь, что самый пламенный поцелуй — тот, что не состоялся?
Они опять обнимаются, их губы встречаются, дыхание соединяется, мокрые волосы переплетаются. Мартен прижимает к себе ее голову, она гладит его по щеке. Второпях они лепечут какие?то неловкие слова любви.