— Кажется, тебе это доставляет удовольствие?
Он пожал плечами и опять глубоко затянулся сигарой.
— Если Мартен действительно тебя любит, то вернется. Это пойдет ему на пользу, пусть знает, что не все еще у него в руках. Я долгих пять лет боролся за твою маму, она не сразу согласилась стать моей.
— Но и он долго меня ждал. Целых тринадцать лет…
— Ждать и бороться — разные вещи! — резко сказал Арчибальд и вдруг спросил: — А почему ты заставила Мартена так долго ждать, если любишь его?
— Потому что я боялась.
— Чего?
— Всего.
— Что это значит?
— Боялась оказаться не на высоте, боялась, что не умею любить, боялась, что однажды проснусь и пойму, что разлюбила его, боялась, что не смогу родить ему детей, которых он так хотел…
Слова дочери напомнили Арчибальду то, о чем говорила ему Валентина. Ему никогда это не нравилось, так как ровным счетом ничего для него не значило.
— А что ты о нем думаешь? — поинтересовалась Габриель.
— Ну, если забыть о том, что он пытался всадить мне пулю в живот…
— Ну да, — усмехнулась она.
Арчибальд нахмурился:
— Я, честно сказать, даже не знаю, способен ли он.
— На что?
— Способен ли он защитить тебя.
— Но ведь я не ребенок! — возразила Габриель. — Мне не нужен мужчина, чтобы меня охранять.
— Женщину всегда надо беречь и…
— Да перестань ты, в самом деле! Эти слова из прошлого века! К тому же Мартен гораздо сильнее, чем ты думаешь!
— Неужели? Он даже не смог защитить тебя от меня! Даже ты сумела запереть его голым в подвале!
— Ты думаешь, я этим горжусь?
Но Арчибальда уже понесло, и он продолжил свои упреки:
— Мне он кажется слишком чувствительным, мягким, сентиментальным…
— Ты, кстати, тоже слишком сентиментален для своих лет, — заметила Габриель.
— Да, это так! Из?за этого я порой выхожу из равновесия, теряю рассудок! Излишняя чувствительность помешала мне когда?то защитить твою мать…
— Что ты хочешь сказать?
— Я не должен был везти ее в ту больницу, не должен был стрелять в того врача, не должен был портить жизнь ни себе, ни тебе…
Неожиданно поднялся холодный ветер, и листья деревьев в перелеске около скал тревожно зашелестели.
В первый раз за тридцать три года отец и дочь смогли броситься друг к другу в объятия.
22-
Письмо Валентины
Жизнь каждого из нас не заключается в постоянном стремлении к любви. Эта попытка одна?единственная.
Паскаль Киньяр
Сан?Франциско, 13 апреля 1973 года
Арчи, любовь моя.
Сначала о грустном.
Сначала о самом плохом.
О том, что доставляет нам боль.
О том, что убивает нас.
Наши страхи, призраки нашего прошлого.
Они никуда не исчезли, они все здесь, перед нами: твоя первая любовь, моя первая любовь, головокружение над пропастью, солист «луженая глотка», разбивший мне сердце, разрушивший мое тело, но за которым, несмотря ни на что, я была готова идти хоть в ад, хоть на край света. Твоя первая жена: белокурый ангел, тронувшая твое сердце своим бескрайним человеколюбием.
Нужно научиться смотреть им в глаза, важно понять, что именно нас пленяло в них, очень важно знать, что просто так они нас не оставят. Наступит день, когда солист позвонит мне и скажет, что я не выхожу у него из головы, сейчас он как раз не занят, он написал для меня песню, чтобы сказать «я люблю тебя», и если в последний раз, когда мы виделись, он обращался со мной как со скотиной и дал пощечину, то только потому, что был вне себя, а на самом деле он меня очень любит…
И тогда, может, на какое?то время я поверю ему…
Или наступит другой день, ты вновь встретишься со своей белокурой медсестрой и вспомнишь, что в прошлом у вас были и светлые дни, и прекрасные ночи, тогда ты почувствуешь, что тебе опять хочется защитить ее, ведь она так любила тебя, верила, что ты «не такой, как другие»…
Важно знать, что соблазны принимают иные формы: могут встретиться другие мужчины, которые будут ловить мой взгляд, или другие женщины, чья беззащитность тронет твое сердце.
Вот так?то, они все тут, перед нами: минувшие угрозы и будущие опасности, призраки прошлого, обманчивые светила и доступные соблазны, но все они рано или поздно рассеются.
Вот так?то, они все тут, перед нами: минувшие угрозы и будущие опасности, призраки прошлого, обманчивые светила и доступные соблазны, но все они рано или поздно рассеются.
Они остаются, однако сливаются друг с другом и превращаются в большое серое облако. Дрожит земля, в небе гремит гром и сверкают молнии, двери и окна хлопают, распахиваются, и в комнату врывается сильный ветер. Но он только ласкает нам лица, а серое облако с порывами ветра улетучивается, как дым.
Ветер вскоре успокаивается, и мы с тобой вдвоем оказываемся в нашем домике на воде. Солнечные лучи отражаются на полу. Мы держим друг друга за руки, ты улыбаешься мне, а я улыбаюсь тебе. Мы немного испугались, но страх нас не сломил.
В зеркале мы видим свое отражение: двое влюбленных, они еще достаточно молоды, перед ними — вся жизнь. Самое хорошее ждет их впереди. Самое прекрасное — десятки лет, которые они проведут вместе. Мы молоды, но уже достаточно натерпелись в жизни, чтобы знать настоящую цену счастью.
Пусть мы молоды, но знаем, что в великой игре, которая зовется жизнью, самыми несчастными оказываются те, кто боится рискнуть стать счастливым.