Шеба уже была на грани слез. Собрав волю в кулак, она строго приказала острякам угомониться, и, к ее собственному удивлению, класс притих. Шеба повторила попытку представиться, как вдруг одна из девочек, судя по внешности азиатка, которая поначалу показалась Шебе самой скромной и воспитанной, демонстративно откинулась на спинку стула и выпалила:
— Ой, гляньте-ка! У нашей мисс прозрачная юбка. Трусы видны, чес-слово!
Класс вновь взорвался:
— Мисс, мисс, а где же комбинашка?..
— Ну же, мисс, покажите сиськи…
— Откуда юбочка, мисс? Из Оксфама?[5]
Шеба расплакалась.
.
— Ну же, мисс, покажите сиськи…
— Откуда юбочка, мисс? Из Оксфама?[5]
Шеба расплакалась.
— Пожалуйста, — умоляла она, но ее голос тонул во всеобщем оре. — Прошу вас, оставьте свои гадости хоть на минутку.
Повторюсь, все эти подробности я узнала много позже, однако уже тогда из веселых пересудов в учительской составила общее впечатление о проблемах Шебы. Школьные злые языки трепали направо и налево, что Шебу легко довести. Что она в любой момент может разреветься. Дней через десять после начала четверти я услышала, как Элейн Клиффорд передает кому-то из учителей мнение своих восьмиклассников о Шебе.
— Ребята, похоже, при ней ходят на головах, — говорила Элейн. — Она вроде как умоляет их успокоиться, а через секунду начинает кипятиться и набрасывается с оскорблениями. Непечатными.
Меня это встревожило. Директор у нас к сквернословию относится терпимо, но, строго говоря, за ругань в присутствии детей можно и места лишиться. Учителя, особенно неопытные, нередко пытаются договориться с наиболее необузданными из своих подопечных, а потерпев неудачу, дают волю гневу. Правда, в большинстве случаев подобная метаморфоза строится на продуманной или показной ярости. Учитель изображает бешенство. Если дети чувствуют, что учитель реально теряет над собой контроль — кричит, чертыхается и так далее, — восторгу их нет предела. Они празднуют победу, и они в чем-то правы. Мне очень хотелось отозвать Шебу в сторонку и как можно тактичнее объяснить ее ошибку. Я этого не сделала. Постеснялась. Не нашла способа поднять такой деликатный вопрос, не показавшись при том назойливой. Оставив свои советы при себе, я терпеливо ждала.
На третьей неделе работы Шебы наш географ Джерри Сэмюэльс, вылавливая по углам школы прогульщиков, оказался рядом с мастерскими и услышал жуткий шум из студии Шебы. Внутри творилось нечто невообразимое. Восьмой класс устроил глиняную баталию. Кое-кто из мальчишек разделся до пояса. Двое заводил пытались оседлать печь для обжига. Шеба, вся в слезах, скорчилась в углу, практически под своим столом.
— Сколько лет работаю, — рассказывал в учительской Сэмюэльс, — ни разу ничего похожего не видел. Сцена из «Повелителя мух», да и только.
Глава вторая
Вы ни за что не догадаетесь, что за каша из воспоминаний хранится в вашей голове, пока не попытаетесь выстроить былое в хронологическом порядке. Из желания добиться максимальной точности в своем рассказе я составила своеобразный график — иллюстрацию первого года работы Шебы в школе. На ночь я кладу его под матрац, вместе с этими записями. Иллюстрация — пожалуй, громко сказано. Это всего лишь простенький чертеж на миллиметровке, но я надеюсь, что пользу он принесет немалую. Вчера я купила в книжном магазине упаковку самоклеящихся золотых звездочек, чтобы отмечать наиболее судьбоносные моменты. Звездой, к примеру, уже отмечен на графике наш первый с Шебой разговор в учительской. Далее следует довольно продолжительный перерыв — вплоть до четвертой недели работы Шебы, когда она, если мои подсчеты верны, впервые увидела Конноли.
Это событие связано с продленкой. Несмотря на проблемы с дисциплиной, Шебу никто не освобождал от внеклассных обязанностей: контроля за посещаемостью, дежурств по столовой и наиболее, пожалуй, тяжкой — проверки домашних заданий. Продленка проводится в Главном корпусе ежедневно с половины четвертого до шести вечера. Организовал ее наш директор несколько лет назад, с целью «обеспечения спокойной рабочей обстановки для тех учеников, которым трудно сосредоточиться дома». Среди педагогов мероприятие это в высшей степени непопулярное, поскольку именно сюда отправляют наказанных за любые проступки. Дежурные учителя вынуждены обуздывать школьных хулиганов после занятий, когда дети особенно взвинченны.
В день дежурства Шебы на продленку явились десять человек. Едва она приступила к проверке домашних заданий, как между двумя девятиклассницами разгорелась жесточайшая свара: одна обвиняла другую в том, что та прилепила жвачку к ее волосам. Следующие три четверти часа Шебе пришлось в буквальном смысле удерживать спорщиц на расстоянии друг от друга. Лишь когда она отослала одну из девочек к завучу, страсти улеглись и Шеба смогла наконец обратить внимание на других детей. В классе остались три девочки и шестеро ребят, которым, судя по предъявленным учительским запискам, продленку вменили в качестве наказания. Все они с угрюмым вызовом глазели на Шебу, и только один парень на задней парте был поглощен работой. Позже Шеба вспоминала, как была тронута его по-детски прилежной позой: от усердия он высунул кончик языка, а левой рукой тщательно прятал тетрадь от посторонних глаз. То был Стивен Конноли.