) Прежние почитатели Пабблема пытаются спасти свой престиж, заявляя, что его испортила власть. Ну а я считаю, что власть лишь обнаружила природные наклонности гауляйтера. Как бы там ни было, «глотком свежего воздуха» нашего директора теперь никто не зовет.
Положив трубку, Пабблем снова ткнул кнопку интеркома и приказал Дерде:
— Больше никаких звонков. Только если что-то сверхсрочное. — Он развернулся ко мне и потряс моей докладной запиской: — Итак, Барбара… Я просил вас проанализировать нарушение дисциплины, случившееся во время экскурсии в Сент-Олбанз, и по возможности внести предложения, как избежать подобного в будущем.
— Собственно… — начала я.
Пабблем остановил меня, вскинув руку.
— Но вы не… — сделала я еще одну попытку.
— Момент, Барбара. — Пабблем мотнул головой. — Позвольте мне закончить. Полагаю, я совершенно ясно дал понять, что ждал от вас практических советов по улучшению дисциплины учащихся. Вы же разразились… гм… нападками на школьную программу.
— Не знаю, что вы подразумеваете под «практическими советами»…
Пабблем стиснул веки.
— Барбара! Прошу вас… Надеюсь, вы согласитесь, — продолжил он, открыв наконец глаза, — что я ни на кого не давлю. Я приветствую самые разные мнения и подходы, но и вам, и мне понятно, что этот документ — совсем не то, о чем я вас просил. Не так ли? — Послюнявив палец, он принялся листать страницы моего отчета. — Совсем не то, Барбара.
Я изобразила непонимание.
— Правда? А мне казалось, что записка как раз по делу.
Несколько секунд Пабблем, сдвинув брови, таращился в пространство, после чего подтолкнул листки через стол ко мне.
— Взгляните, — сказал он.
Отчет был открыт на последней странице, озаглавленной «Выводы».
— Это лишнее. Я и так знаю, что там написано.
— Нет-нет. Я хочу, чтобы вы прочли еще раз. Посмотрите на этот документ моими глазами и подумайте, помогает ли он мне как главе школы разобраться в инциденте с Сент-Олбанзом.
— Охотно верю, что вы сочли его бесполезным. К чему читать?
— Барбара… — Пабблем склонился над столом и растянул губы в бледном подобии улыбки. — Я прошу вас прочитать.
Гнусный человечек! Я закинула ногу на ногу и приготовилась читать.
Поля страницы Пабблем разрисовал восклицательными и вопросительными знаками — по три, а кое-где и по четыре штуки кряду. Заключительные строчки его до того взвинтили или возмутили, что он выделил весь последний абзац ярко-желтым фломастером.
Гэвин Брич, которого я считаю заводилой в набеге на магазины, — крайне неприятный подросток: злобный, несдержанный и, осмелюсь предположить, не совсем в своем уме. Сомневаюсь, что на него подействуют дисциплинарные методы школы Сент-Джордж. Наилучшим выходом, с моей точки зрения, было бы исключение его из школы. Подчеркну, однако, что его исключение вряд ли положит конец подобным инцидентам. Периодические вспышки непослушания и даже преступного поведения среди учащихся школы в обозримом будущем пресечь невозможно. Социально-экономические особенности района, который обслуживает наша школа, таковы, что питать иллюзии может только идиот.
— Ну? — произнес Пабблем, когда я подняла взгляд от листков. — По-вашему, это достойный вклад в наше общее дело?
— Почему бы и нет? Вы просили совета, и вы его получили. Иных у меня нет.
— Господи ты боже мой! — Пабблем шлепнул пухлым белым кулачком по столу.
В минутной тишине он пристроил на место сползшую на глаза прядь и продолжил чуть спокойнее:
— Послушайте, Барбара… Я дал вам шанс изложить на бумаге свои соображения.
— Он улыбнулся. — Это как раз тот случай, когда творческий подход может поднять учителя до уровня завуча…
— Я не мечу в завучи.
— Помимо того… — улыбка исчезла с лица Пабблема, — вы демонстрируете пессимизм, которому нет места в школе Сент-Джордж. Боюсь, вам придется попробовать еще раз.
— То есть вы подвергли мою работу цензуре.
Пабблем безрадостно хохотнул.
— Полно вам, Барбара, что за ребячество. Вы получаете возможность исправить свой первый опыт. — Он поднялся со стула и прошел к двери. — Скоро каникулы, так что времени подумать у вас предостаточно. Буду признателен, если вы предоставите мне исправленный вариант в начале следующей четверти.
— Почему бы не обратиться с этим к кому-нибудь другому, раз вам не нравятся мои выводы? — спросила я.
Пабблем распахнул дверь.
— Нет, Барбара, — отрезал он. — Я хочу, чтобы это сделали именно вы. Вам это пойдет на пользу.
* * *
В следующий понедельник, когда я направлялась к свободному столику в «Ла Травиате», чья-то вытянутая рука, как шлагбаум, преградила мне путь. Оказалось — Шеба. Кабинку она делила со Сью.
— Барбара! А я вас искала! Хотела еще раз поблагодарить за помощь тогда, в пятницу.
Я пожала плечами:
— Всегда рада. — И кивнула на поджидающего меня официанта. — Пойду, пожалуй.
— Ой, а может, вы с нами? — Шеба улыбнулась.
Сидевшая напротив Сью насупилась и забарабанила толстыми пальцами по столешнице.
— Ну что ж… — сказала я.
— Прошу вас! — настаивала Шеба. — Мы еще не успели сделать заказ.
Шеба явно пребывала в неведении о холодной войне между мною и Сью, что меня и успокоило, и некоторым образом разочаровало. Неужели мое имя даже не всплывало в их болтовне со Сью?