Шебе стало не по себе. Ее предали. Она считала мальчика особенным, и вдруг на тебе — он болтает о ней всякие гадости и строит козни в паре со своим мерзким приятелем. И в то же время она явно ощутила укол… чего? Возбуждения? Предвкушения? На долю секунды она даже представила, каково было бы оказаться в его объятиях, лежать под ним. Шеба пришла в ужас и замотала головой, стряхивая наваждение. Нечего с ним цацкаться, решила она. Отныне надо держаться на расстоянии.
Не прошло и половины положенного им часа наказания, как Конноли и Килбейн затеяли шутовскую потасовку, катаясь по полу между партами под одобрительный рев остальных. По словам Шебы, ни тот ни другой не отреагировал, когда она вышла из-за стола и велела им прекратить безобразие. Наконец Шеба пригрозила послать за мистером Моусоном, если они немедленно не встанут и не выйдут вместе с ней из класса. Угроза сработала. Мальчишки с хохотом поднялись и протопали вслед за Шебой в коридор. Однако, оказавшись с ними наедине, лицом к лицу, Шеба растерялась. Она хотела лишить их благодарной аудитории, а добившись своего, не сразу придумала следующий ход.
Я как раз в этот момент оказалась в Главном корпусе — направлялась к директору. Звенящий от укоризны голос Шебы донесся до меня прежде, чем я увидела эту троицу, но, едва зайдя за угол, я поняла, что в коридоре назревает скандал. Развернув ступни по третьей позиции, словно готовясь к plie, и опустив кулаки на бедра, Шеба смахивала на олицетворение ярости из карт Таро. Мальчишки, эксперты в стычках с учителями, привалились к стене, глубоко засунув руки в карманы брюк.
Учитывая близость встречи с Пабблемом, на которую мне совсем не приличествовало опаздывать, и натянутые отношения с Шебой, я готова была пройти мимо, не обращая внимания на ее неприятности. Но, приблизившись, я явственно услышала, как один из юнцов, тот, что повыше, обозвал Шебу «глупой коровой».
— Это еще что такое? — прикрикнула я. Невзирая на личное отношение к Шебе, отреагировать на хамство ученика я была обязана. Поступить по-другому означало бы пренебречь долгом педагога.
Все трое оглянулись. Лихорадочный блеск глаз Шебы и пунцовые пятна на щеках выдавали ее с головой.
— В чем дело, миссис Харт? Эти ребята нарушают дисциплину?
— Боюсь, что так, мисс Коветт. — Голос Шебы дрожал. — Они постоянно болтали в классе, а потом еще и драться начали.
Мы с Шебой посмотрели на мальчишек. Долговязого Килбейна я учила в прошлом году. Среди одноклассников он был известен под кличкой Шатун. Второго, светловолосого, я не знала. Ему недоставало наглой уверенности Килбейна — в ответ на мой приказ назвать свое имя он что-то промямлил, обращаясь к полу.
— Громче, будь любезен, — велела я.
Блондин поднял голову.
— Стив Конноли, мисс, — повторил он срывающимся мальчишеским фальцетом.
Я провела с нарушителями дисциплины обычную процедуру: сначала холодная ярость, затем мягкие угрозы и, наконец, увещевания. Возможно, ради Шебы я чуточку перегнула палку. Конноли на протяжении всей моей речи упорно глазел в пол, лишь изредка бросая на Шебу косые взгляды.
— Изволь смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю!
Возможно ли, что уже тогда я ощутила что-то интимное в его отношении к Шебе? Не исключено. Однако общение с детьми этого возраста редко обходится без сексуальных нюансов. Старшие классы — своего рода суп из гормонов. Все эти молодые, сбитые в одну кучу тела, в которых бьет ключом подступающая зрелость и низкопробные фантазии, не могут не порождать особую атмосферу. Даже мне, женщине на седьмом десятке и, по мнению обывателей, далеко не писаной красавице, случалось вызывать нескромный интерес у пятнадцатилетних подопечных.
Даже мне, женщине на седьмом десятке и, по мнению обывателей, далеко не писаной красавице, случалось вызывать нескромный интерес у пятнадцатилетних подопечных. К этому привыкаешь. Время от времени сексуальное напряжение находит выход в какой-нибудь эскападе: ученик пытается тебя облапить или нападает с оскорблениями. Помнится, в 1982 году Марк Рот, зловредный шпингалет из девятого класса, набросился на девушку, которая давала уроки разговорного французского. Когда на ее крики прибежал кто-то из учителей, маленький негодяй уже повалил француженку на пол и елозил сверху. Впрочем, этот эпизод уникален. В основном же сексуальное брожение среди детей едва угадывается. Закулисный смутный шум, не более того.
Покончив со взбучкой, я препроводила хулиганов в класс и проследила, чтобы они заняли положенные места. Боюсь, в данном случае я поступила не слишком тактично. Школьный этикет запрещает в присутствии детей подчеркивать моральное превосходство над другим учителем. Я же, не удержавшись, продемонстрировала свой явный педагогический талант.
— Если эти двое позволят себе баловство, — сказала я замершей у двери Шебе, — без колебаний обращайтесь ко мне.
Вместо того чтобы оскорбиться, Шеба шагнула ко мне с широченной улыбкой, наклонилась и опустила ладонь на мое плечо.
— Громадное вам спасибо, Барбара. Вы меня просто спасли, — шепнула она.
Я онемела от неожиданности и только в коридоре, прикрыв за собой дверь, сообразила, что оставила благодарность без ответа.
Глава четвертая
К директору я, разумеется, опоздала. Когда я вошла в его кабинет, Пабблем, источая ханжески скрытое недовольство, подпирал коленями свой эргономичный стул без спинки.