— Как всегда, — снисходительно улыбнулся он, вытаскивая меч.
— Неужели вы даже не попрощаетесь?
Мы медленно обернулись на голос, звучавший с отчетливым присвистом. Вместо вампира перед нами вздыбилась гигантская, черная, с тусклыми желто-топазовыми полосами королевская кобра, гипнотизировавшая нас яркими изумрудными глазами.
Перри в мгновение ока метнул в аспида меч, но он лишь скользнул по гладкой коже и отлетел в угол, не причинив змее ни малейшего вреда.
— У вас нет силы причинить мне вред, — прошипела кобра, раскачиваясь из стороны в сторону.
Вместо ответа я подобрал с пола увесистый булыжник и запустил его в змеиную морду, целясь в зеленый глаз. Попал в нос. Змей, казалось, даже не заметил ничего, продолжая спокойно раскачиваться.
— А если тебе зубы выбить, что будешь делать? — громко крикнул я.
Нет, змей я не боюсь. Это всего лишь большие кожаные шнурки. Их кровь может спасти от жажды, а из кожи получаются хорошие ремни. Мясо же, согласно древним китайским учениям, помогает против некоторых мужских проблем. Вот если бы тут был паук, тогда конечно! Пауков я даже созерцать спокойно не могу — не то что дотронуться до них.
— Как ты собираешься выбивать зубы? — поинтересовался Перри, кивая на голову змея, торчавшую высоко над нами.
— А вдруг нагнется и замрет на пару минут?.. Эй, шнурок, будь другом, нагнись, а? — крикнул я.
Змей прекратил раскачиваться и замер, сверля меня изумрудными глазами. Только тогда я смог разглядеть его удивительную, невероятную, пленяющую красоту. Кожа беспрестанно меняла цвет — от черного к синему, от фиолетового к алому. Сложнейший узор каждой чешуйки жил сам по себе…
Я отметил все краем глаза, потому что не мог оторваться от глаз змея, проникавших мне в самую душу. Ужасны были эти глаза: чуждые и вместе с тем ослепительно прекрасные, они обволакивали и подчиняли с невероятной силой! Бесконечно старые — намного старше зла и добра — они излучали поистине неземную мудрость, превосходящую любое человеческое знание. Я смотрел в них и невольно желал припасть к их холодному знанию, свободному от любви и ненависти, зависти и гнева, от любых эмоций и волнений. В них сиял тот самый чистый ледяной свет, который я тщетно искал всю свою жизнь. Звон оружия, вкус крови и вина, дым костров, уютное мягкое кресло перед большим экраном, недовольное сопение Черчилля, городские соблазны, ночное небо, усыпанное неисчислимым количеством звезд, — все сделалось не важным. Воспоминания были ясными, но стали мне чужими и потеряли значение. Я отбрасывал их кадр за кадром, вычеркивая из своей жизни: существовал комок глины, ползал по грязи, тщетно пытался удовлетворить желания своей плоти, прежде чем уйди в небытие, не оставив после себя ровным счетом ничего. Глаза змея дарили надежду вырваться из порочного однообразия, возвыситься над жизнью и смертью, сделаться равным богам!
Перри, Тольд, Сефер, Черчилль, шеф… Я стирал воспоминания о них, как сдирают грязь с подошвы! Я вычищал всю свою жизнь, и даже то, что мне только суждено было пережить!
И тут пришла очередь памяти о времени, когда я еще не был один, — эта память, которой я дорожил больше всего, тоже стала постепенно бледнеть и терять очертания.
Последней каплей сознания я вцепился в те воспоминания, не желая терять лучшую часть своей жизни. Нечеловеческим усилием оторвал взгляд от глаз змея, и волна жизни хлынула в мое тело!
— Этого ты не заберешь, мразь! — закричал я, разрывая паутину чар.
Перри прыгнул ко мне, резко толкнул в сторону и отскочил назад. Мгновением позже на то место, где я стоял, с грохотом опустилась мощная голова змея, кроша каменный пол.
Через столб пыли, не обращая внимания на разлетающиеся осколки камней, я бросился к аспиду и опустил каблук сапога прямо в колдовской глаз.
Короткая судорога волной пробежала по его телу. Змей встрепенулся и взмыл над полом, обдав меня потоком воздуха от могучих перепончатых крыльев.. Через их тонкую кожу пробивался красноватый свет факелов, придавая чудовищу поистине адский вид.
— Еще никому не удавалось рассеять мои чары! — прошипел змей, неторопливо кружа под потолком.
Я осмотрелся в поисках Перри и увидел его лежащим на полу с окровавленной головой. Кинувшись к нему, с облегчением обнаружил на шее слабую ниточку пульса.
— Когда покончу с тобой, то из тебя получатся превосходный ремень и пара сапог! — мрачно предупредил я змея, лихорадочно соображая, как его одолеть.
— Ты слаб, человек, — прошипел он, сверля меня теперь лишь одним глазом. — Ты сбросил мои чары, но скоро преклонишь предо мной колени!
— Скорее станцую джигу на твоей дохлой туше!
Змей кинулся вновь, но я отскочил в сторону и нанес ему удар мечом по плоской голове, разрубив покрывавшую череп тонкую кожу.
С воплем ярости он взвился под потолок и неуловимым движением ударил меня хвостом по ребрам, отбросив на стену.
Не обращая внимания на острую боль в груди, я поднялся на ноги и выставил перед собой меч, твердо решив перед смертью доставить гаду столько неприятностей, сколько смогу.
— Это все, на что ты способен, шнурок?! — крикнул я, раскачиваясь на ослабевших ногах.