— Ладно тебе, Сефер, — прервал я готовые сорваться с его уст ругательства. — Будешь помогать или мне таскать все одному?
Быстро покидав дрова вниз, мы потащили упиравшихся лошадей по узкой тропинке. Мой Конь протестовал и едва не столкнул меня вниз. Еле удерживая его, я питался понять, почему у Сефера дела обстоят гораздо лучше.
— Послушай, животное, — хрипел я, — что же ты не идешь, как все нормальные лошади? Хочешь, чтобы я переименовал тебя в Пуфельбукера?!
Уговоры не помогали. Конь по-прежнему упирался. Но я его все равно победил, и мы спустились на безжизненное каменное плато.
Отыскав дрова, мы, шатаясь от холода, быстро зашагали по мертвой земле. Плащи и попоны на лошадях жестко хлопали на ледяном ветру. Большой красный круг заходящего солнца окрасил плато в багровые тона. Панорама напомнила мне сцены ада из второй части «Фантназма».
Поеживаясь на ветру, я приблизился к Сеферу:
— Надо искать место для ночевки! Здесь огонь не развести!
Он кивнул и, указав вперед, прокричал:
— Там что-то есть!
Посмотрев по направлению его руки, я увидел стелющийся по земле густой белый дым.
— Пошли туда! — скомандовал я, поворачивая.
Когда мы подошли ближе, стало понятно, что это вовсе не дым, а густой пар горячих гейзеров.
— Горячая вода? Из-под земли? — рассмеялся Сефер, выслушав меня.
Я не стал ничего доказывать, понимая, что он все равно не поверит в это чудо, пока не увидит своими глазами.
Едва мы подошли к источникам, Сефер выпустил из рук поводья, бросился к ближайшему и опасливо погрузил в воду указательный палец.
— Горячая! — недоверчиво воскликнул он, отдергивая руку.
— А что я тебе говорил? Природа, брат!
— Это магия?
Даже не стал отвечать на его дурацкий вопрос… Потрогав бурлящую воду, я решил, что температура вполне подходящая, и, моментально стащив с себя одежду, быстро прыгнул в «ванну».
— Не сваришься? — покосился Сефер.
Я лишь блаженно прикрыл глаза, собираясь ненадолго расслабиться.
— Задам пока коням корм, — не желал рисковать Сефер.
— Потом задашь. Мы все равно здесь не останемся, — ответил я, вылезая из воды и насухо вытираясь плащом.
— Почему? — не понял он. — Здесь достаточно тепло, можно огонь не разводить.
— Потому что за ночь мы успешно отсыреем, утром заледенеем, а потом счастливо сдохнем от воспаления легких.
Я быстро оделся и потащил недовольного Сефера к высившейся неподалеку от гейзеров скале. Найдя неглубокую расщелину, надежно защищавшую от ветра, мы расседлали лошадей и, перекусив, моментально уснули.
Утром меня разбудили запах горячего мяса и нетерпеливое постукивание копыт. Я проснулся совершенно разбитым, словно и не засыпал вовсе. Стряхнув с плаща иней, поднялся на затекшие ноги, обиженный на весь мир. Неохотно позавтракав, взвалил на Коня седло и, тщательно привязав скудные остатки дров, порадовался, что теперь мне по крайней мере не придется тащить на себе мешок.
К пронизывающему ветру прибавился мокрый снег, клочьями быстро налипавший на лицо и грудь. Волосы, брови и усы скоро обледенели. Лоб, принимавший основные удары ветра, ныл от холода и одновременно пылал огнем. С трудом передвигая замерзшие ноги, чувствуя, как кожа на ступнях трескается, я, стиснув зубы, шел вперед, опустив голову, и тащил на поводу обледеневшего не меньше моего Коня.
Часа через четыре Сефер истошно заорал:
— Вон, смотри!
Впереди виднелся разлом в стене.
Легкая метелица плавно переросла в настоящую вьюгу, а потом в буран. Ветер сбивал с ног, не давая идти. Трудно было вдохнуть, еще труднее — выдохнуть.
Я рычал от холода… Скрипел зубами от бессилия… Но мы шли, не обращая внимания на ветер и снег. Отдыхать было нельзя: холод и пурга моментально прикончили бы нас… Мы упрямо шагали вперед, стиснув зубы, и мы дошли до разлома!
Протащившись между отвесных стен, нашли место, куда не достигали порывы ветра, и рухнули, полностью обессиленные. Только тогда я понял, что мы на самом деле совершили. Мы шли без перерывов более десяти часов, не подохли по пути и смогли преодолеть чертово плато! Конечно, впереди могло быть и хуже, но представить себе что-то более тяжелое было трудно.
В ущелье, которое мы приняли издалека за разлом, ветер не проникал, но теплее от этого не становилось. Разведя костер, мы придвинулись к нему вплотную, отогревая нывшие конечности. Лошади, почуяв тепло, нетерпеливо тянули к яркому огню свои покрытые инеем морды над нашими головами.
Сефер разогрел неизменное копченое мясо и принялся размораживать ледяной хлеб, держа его в вытянутых руках над костром. Я задал лошадям корм, щедро отсыпав по двойной вечерней порции овса с рубленой соломой. Подзаправившись и тщательно просушив плащи, служившие одновременно одеялами, мы улеглись почти вплотную к углям, рискуя ночью подпалить одежду. Спал я тревожным сном, то и дело просыпался и подбрасывал в быстро гасший на морозе огонь дрова, израсходовав за ночь более половины остававшегося запаса.
Ранним утром двинулись дальше. В предыдущие дни мы едва покрывали по паре десятков миль, но здесь, в холодном, широком и безветренном ущелье, рассчитывали сделать рывок. Звон копыт отражался от высоких стен гулким эхом. Отдохнув в пути всего два раза, одолели за день не менее сорока миль и дошли до конца ущелья. Лично для меня это было нечто невероятное!