— Я хочу, чтобы это сделал ты. Быстро и точно. Вот сюда… — Он взялся за лезвие моего меча и придвинул его к своему сердцу. — Сделаешь?
Я тщательно взвешивал в голове варианты. Передо мной был враг, виновный в смерти тысяч людей, предлагавший презренный металл и за мою жизнь. Его я должен был вроде ненавидеть всеми фибрами души, но никакой злобы к нему не ощущал. Более того, почти восхищался его равнодушием к смерти!.. Определенно, мне не хотелось его убивать.
— Да, — твердо кивнул я. — Быстро и без мучений. Обещаю.
— Хорошо. — Он слабо улыбнулся. — Тогда не тяни!
Я отвернул голову и всем телом надавил на рукоять меча.
Он резко напрягся и, выдохнув, откинулся на кресле. Я вытащил меч.
— Быстро и безболезненно, — шепнул я, закрывая ему глаза.
Отчего-то стало беспросветно на душе. Серая тоска накатила на меня. Я теперь мечтал оказаться дома, подальше от этой варварской эпохи, где смерть считается в порядке вещей.
За спиной раздались громкие шаги. Я не спеша обернулся и узрел окровавленного Перри, внимательно осматривавшего зал.
— Можешь вытащить воск из ушей, — сообщил я.
— Что? — крикнул он, ничего не слыша.
Я пальцами указал на свои уши. Перри усмехнулся и, вытащив затычки, направился ко мне.
— И этот здесь, — буркнул он, проходя мимо Бернса. — Дерьмо и золото поистине неотделимы!
Подошел к креслу, посмотрел на мертвеца и вынес вердикт:
— Жалкая крыса!
— Не надо, Перри, — остановил я. — Он — настоящий человек. Умер как воин — не прося пощады. Не знаю, по силам ли это мне…
— Хорошо, — кивнул он, — пошли наверх, там уже все кончено.
Мы поднялись в большой, богато убранный зал, в котором собрался наш небольшой отряд.
— Трое убиты, восемь ранены, старшина, — доложил подошедший к нам страж. — Какие приказания?
— Дом сжечь, наших погибших и раненых доставить в госпиталь. На улицы сегодня можете не возвращаться. — распорядился Перри.
— Не забудь про тело Эмара в подвале, — попросил я.
Перри уставился на меня.
— Так не делают, — напомнил он. — Эмар замыслил зло против стражи Лоренгарда. Его тело должно быть уничтожено со всем имуществом бесследно. Ты это знаешь не хуже меня.
— Он принял свою смерть достойно, и за это ему многое можно простить, по крайней мере в моих глазах. Сделай мне одолжение!
— Ладно, — поморщился он.
Ты это знаешь не хуже меня.
— Он принял свою смерть достойно, и за это ему многое можно простить, по крайней мере в моих глазах. Сделай мне одолжение!
— Ладно, — поморщился он. — Только тебе, по-моему, пора отдохнуть, пока совсем не раскис… Тело Эмара вытащить тоже, — приказал он ожидавшему стражу.
Тот кивнул и отошел. Перри вновь повернулся ко мне.
— Ну, чего загрустил? — осведомился он. — Тут неподалеку хорошая харчевня, пошли?
— Не, — сморщился я от одной мысли о пьянстве. — Настроения нет. Да и спать хочется сильно. Идите без меня.
— Ты серьезно? — не поверил он.
— Ага. Поеду домой и завалюсь спать на сутки! Надо немного побыть одному — утомил ты меня слишком за эти дни! — ухмыльнулся я.
— Уверен, что дойдешь? — неожиданно проявил он заботу о моей шкуре.
— Перри, почему ты не спрашивал этого, когда тащил меня к Максуэллу или в Чистилище?! — возмутился я. — Разумеется, уверен. Дефектами головы не страдаю, в конце-то концов! Пешком переться не собираюсь!
Особняк быстро разгорался. Посмотреть на редкое в центральном районе зрелище собралась внушительная толпа зевак. Я подошел к замершему кебу и бесцеремонно согнал глазевшую на пожар парочку.
— В трущобы гони, да поживее! — скомандовал недовольному кебмену.
— Ночью? — удивился он. — Меньше чем за два золотых не поеду!
— Ты, наверное, знаешь, как править кебом без помощи отрезанных рук? — намекнул я ему не набивать цену.
— Убирайся, пока я не позвал стражу! — грозно рявкнул он.
Я сперва удивился такой наглости, но быстро понял, что он просто не видит меня, поскольку стоит с вожжами сзади на козлах… Вздохнув, вытащил свое тело из коляски и, сдернув кучера на землю, наступил ему ногой на грудь. Невежливо, конечно, но уж слишком велика была усталость.
— Чего еще скажешь? — ласково поинтересовался я, дождавшись, когда до него дошел весь трагизм ситуации.
— Хорошо, сэр, я все понял, сэр! — пропищал он, пытаясь вжаться в каменные плиты мостовой — подальше от острия моего меча.
— Гони что есть духу! — приказал я, забравшись обратно.
Кебмен звонко щелкнул хлыстом, и мимо нас стремительно полетели шикарные, ярко освещенные особняки центра.
Уже не впервой я совершал путешествие из трущоб в центр и обратно, и каждый раз быстрые перемены декораций здорово угнетали, наводя дикую тоску. Постепенно начали появляться кучи мусора, которые скоро превратились в настоящие горы, источавшие жуткое зловоние. Дома становились все беднее, освещение все более тусклым. Толпы гуляк исчезли, уступив место подозрительно шнырявшим теням.
Кебмен остановился в паре-тройке километров от моего дома.
— Мы еще не доехали, — недовольно проворчал я, выплывая из охватившей меня дремоты.
— Простите, сэр, но дальше я не поеду! — заявил он испуганно-извиняющимся тоном.
— В чем дело? — холодно поинтересовался я. — Мне что, пешком отсюда идти?