Летописец долго смотрел в спину уходящего прочь Рейна, негодующе тряся головой и что-то сварливо бормоча вполголоса. И если бы бог, неважно какой, хоть на мгновение снизошел к его словам, то он уловил бы странные, но, безусловно, здравые и справедливые рассуждения.
— Ишь ты, — хмуро ворчал старик, порицая неведомых ему судей, — и кто же это тебя так наказал-то бесчеловечно да Изгоем заклеймил? Мои-то глаза хоть и плохо видят, но различают четко — душа у тебя чистая и светлая, аки у ангела небесного.
— Ишь ты, — хмуро ворчал старик, порицая неведомых ему судей, — и кто же это тебя так наказал-то бесчеловечно да Изгоем заклеймил? Мои-то глаза хоть и плохо видят, но различают четко — душа у тебя чистая и светлая, аки у ангела небесного. Вот еще демон выискался… — Он сердито сплюнул на пол, потирая все еще саднящее горло. — Да пусть я напрочь ослепну, но и тогда истину-матушку различать не перестану…
Глава 8
— Молчание — первый признак ягнят! — убежденно изрек Игорь, на ходу вкусно чавкая шоколадкой и намеренно не оборачиваясь. — Так чего молчим, овечки мои? — Он сыто рыгнул, одаривая нас непроизвольной, но, безусловно, многозначительной реакцией принципиально не доверяющего бабам мужского организма.
Мы с Галкой брели нога за ногу, покачиваясь и едва не падая. Мои часы показывали, что время близится к пяти утра, следовательно, наше непрерывное блуждание по подземельям длилось уже почти шесть часов, вымотав нас до предела. Особенно измученной и истерзанной выглядела совершенно не привыкшая к пешим прогулкам Галка, едва ковыляющая в своих стойко перенесших варварскую экзекуцию сапогах с нелепо задранными кверху носами. Ни дать ни взять выбравшийся на берег пингвин. Теперь в этой искалеченной и щедро перемазанной грязью обувке было весьма трудно опознать некогда раритетное произведение знаменитой фирмы, что, впрочем, распространялось и на их незадачливую хозяйку, в коей с трудом можно было узнать ту, в прошлом ухоженную и модную, платиновую блондинку, которая заинтриговано спускалась в подземный лабиринт, даже и не подозревая об ожидающих ее неприятностях. Хотя, думаю, сейчас я выглядела не намного презентабельнее Галки, держась лишь за счет силы характера и кое-каких мускулов, накачанных путем регулярных тренировок с ведром и шваброй. Вот уж чего я точно не ожидала, так это того, что мытье подъездов и многокилометровые выгулы чужих собак пойдут мне впрок.
Раскисшие, не предназначенные для подобных эскапад сапожки омерзительно хлюпали на моих ногах, предательски подрагивающих в коленках. Еще пару часов назад я выбросила свою мокрую наголовную повязку, пришедшую в негодность от падающих с потолка капель влаги, и сейчас волглые пряди волос настырно лезли мне в глаза, надоедая почище усталости и накопившегося раздражения. Лямки рюкзака натерли плечи даже через куртку, а треклятые стринги и правда по самое «не хочу» врезались между ягодиц, злорадно напоминая о моей легкомысленной шутке. Обещаю, я никогда и никому впредь не стану рыть яму — даже в переносном смысле, ибо уже сама сыта ямами по горло, на всю оставшуюся жизнь впечатлений хватит… На фоне всеобщего уныния один лишь диггер, непринужденно болтающий и посмеивающийся над нами, выглядел по-прежнему неутомимым и целеустремленным, резво вышагивая впереди. Он подчеркнуто не обращал ни малейшего внимания на наш кислый вид, насмешливо насвистывая какой-то незатейливый мотивчик и давая нам понять, насколько мы жалки и ничтожны. Ведь побеждают — сильнейшие.
— Игорек, ну сколько еще тебе повторять можно, — жалобным голоском проканючила Галка, хрипя громче загнанной ломовой клячи, — ничего тут нет, давай повернем обратно?! Умоляю!
— Не-а! — издевательски отмахнулся диггер, маршируя четко, будто на параде. — Счастье уже близко, поверь моей интуиции.
— Какое счастье? — не поняла отупевшая от изнеможения Галка.
— Денежки, — мечтательно пропел наш рыжий мучитель, совершая пальцами весьма красноречивое перебирающее движение, словно шелестел воображаемыми купюрами, — баксики мои ненаглядные, «зелень» моя гринписовская…
Галина обреченно разревелась в голос, душераздирающе завывая и размазывая по лицу остатки косметики.
— Не смей унижаться перед этим выродком! — негодующе рявкнула я, прожигая спину диггера ненавидящим взглядом. — Ему неведома жалость, он не умеет плакать…
— А вот и неправда ваша, мадам, — съязвил Игорь, так выразительно поводя лопатками, словно мой взор и впрямь причинил ему некий физический дискомфорт. — Я проронил пару слезинок во время просмотра фильма «Титаник».
— Погибшего героя жалко стало? — с надеждой всхлипнула расчувствовавшаяся мадам Ковалева.
— Бриллиант! — цинично парировал рыжий корыстолюбец. — Уму непостижимо, как посмела та, впавшая в маразм, бабка утопить столь дорогой камень?!
Я саркастично хмыкнула, на одно мгновение даже забывая о своей усталости. Может, счастье и не всегда зависит от количества денег, но наш диггер придерживался вполне обоснованного мнения — уж если плакать от несчастья, то лучше в лимузине, чем в автобусе. Короче, диалектика жизни проста: как всегда, все упирается не в наличие или отсутствие денег, а в их количество.