Девушка влюбилась в самого здоровенного из моих викингов — парня по имени Биги. И он тоже был бы не прочь, но он — младший сын какого-то небогатого хозяина с восточных островов, к тому же стоящий вне закона «из-за какой-то ерунды, так — пришиб пару ярловых стражников по пьянке…» Так что для того, чтобы получить свое счастье — ему сперва следовало броситься в ноги Ротмару с богатыми дарами, затем замириться с ярлом. И только потом — «с пирком да за свадебку». И еще Биги хорошо бы располагать кое-чем для обзаведения собственным хозяйством — уже после поднесения даров будущему тестю и оскорбленному ярлу. Потому что формально наследник Ротмарова хозяйства — его беспутный младший сын, а дочь, Вальга, может рассчитывать только на не слишком богатое приданое… Я, конечно, по наивности просто хотел одарить Биги — он мне нравился, но Никлис меня отговорил, причем очень сердито: «Да ты что, твое демонское, здесь этого не понимают! Ты же не король в своей земле, а Биги — не вассал какой. У парня гордость есть, он награду заслужить должен. Подвиг там большой, или еще что… А иначе — позор!..»
Ну что за люди… Куда ни ткнись — то позор, то бесчестье… Усложняют себе жизнь изо всех сил…
Словом, так или иначе, к тому времени, как плавучие льды стали «сходить на нет», мы все уже точно знали, что отправимся к берегам Мира.
Мы реализуем риодненскую добычу, как-нибудь подстроим, чтобы Биги заработал, чего положено жениху… Старый Ротмар тоже собрался плыть с нами, взяв нескольких работников и свой товар. Я не возражал, предоставив заниматься всем Никлису, своему медлингу — он ведь все равно разбирался лучше меня, а нам на «Нивге» не хватало гребцов. Непонятно было только, как северяне покажутся в Мире, в Империи — именно в Империи, поскольку в Энмар мне путь заказан. Расспрашивать было лень — пусть Никлис разбирается…
* * *
Кадор-Манонг I медленно выходил из забытья. Сколько он провел без сознания? День? Два? А может целый месяц? Первое, что он смог осознать — это приятный женский голос где-то рядом с его ложем. Это, конечно, не Агриста — его сварливая строгая женушка. Излишне строгая и утомительно сварливая… Она бы никогда не смогла бы так певуче выговаривать. Королю совершено не мешали проскальзывающие в голосе незнакомки жеманно-приторные нотки. Он попытался открыть глаза — и ничего не рассмотрел, только светлое пятно после сплошного мрака…
— Эй, Равли, — позвал нежный голосок, — зови этих… сэра ок-Ренчи и сэра ок-Рагиля. Скажи, его величество король приходит в себя. Как вы себя чувствуете, ваше величество?
Кадор-Манонг попытался ответить — из горла вырвалось только невнятное сипение — гортань отказывалась служить с непривычки…
— Нет-нет, не утруждайте себя…
Он ощутил прикосновение мягкой теплой ладони, однако все же как-то прохаркался и выдавил:
— Благодарю, мадам, я чувствую себя паршиво…
— О, ваше величество, благородный король, вы напрасно зовете меня «мадам», ибо я не…
Тут наконец картина перед глазами Кадор-Манонга прояснилась и он смог рассмотреть очаровательнейшее (как ему показалось) лицо склонившейся над ним незнакомки.
Послышался грохот шагов, распахнулась дверь — и король увидел своих вассалов — Тонирга ок-Ренчи и Викса ок-Рагиля. Голова ок-Рагиля была обмотана белой тряпкой. Девица что-то пробормотала рыцарям и с низким поклоном исчезла за дверью.
— Вам лучше, ваше величество?
— Мне паршиво, Гангмар возьми… Дайте вина…
Дворяне переглянулись — привычный сварливый голос монарха и требование выпивки явно свидетельствовали о том, что ему значительно лучше, чем «паршиво».
— Ну, говорите же — сколько дней? Сколько дней я без памяти? И кто эта дама, что только сейчас вышла? И где, Гангмар ее подери, моя благородная королева? И дайте же вина!..
— Ваше величество, — осторожно начал сэр Тонирг, — ее величество… э-э-э… покинули э-э-э… Покинули столицу… и…
— Что «и»? Не мямлите — говорите прямо!
— Да уехали ее величество! — наконец брякнул покрасневший рыцарь. — С двумя своими гонзорскими оруженосцами… то есть слугами. В доспехах и мужском платье уехали.
— Та-ак… И давно?
— Третий день. Как ее величество Агриста с наемниками выручили нас у того холма, так на следующий же день. Уехали.
— Стало быть, я без памяти четыре дня. А… — голос короля стан нерешительным и осторожным, — что со мной?
— Тяжелая рана в правую руку, ваше величество… Алебарда прошла по кости… По шлему тоже чем-то засадили… Но руку…
— Что с рукой? — перехваченным голосом произнес Кадор-Манонг.
— Рука…
— Цела рука, ваше величество, — радостно сообщил сэр Викс, — ведьма помогла. Мы уж боялись — все… руку все… А эта…
— Это она? Та дама, что была здесь?
— Дама? — переспросил сэр Тонирг. — Ах, эта девка. Да это ведьма, как ее… позабыл имя… Я велел собрать всех колдунишек альдийских, дабы пользовали ваше величество. Все как один — дерьмо, а ведьма эта, Фесья… Ферья… Нет, не помню. Из Мокрогорья откуда-то она, в общем. Но помогла, подлечила вроде руку. Говорит, не как раньше рука будет — но ничего, сберегли…
— А Агриста, значит, сбежала. Одно к одному… Ну и Гангмар с ней!.. Обоз-то хоть отбили тогда?