— Вы арестованы! Сдавайтесь!
Ну вот, опять то же самое. «Любимый офицер» молодого графа, тот самый, с серьгой в ухе, только за ночь он как-то очень резко по служебной лестнице поднялся, в начальники всего замкового гарнизона. Неужели за доблестную борьбу с клопами? Или мы с Заком что-то ещё важное проспали? Зак?
— Смерть чую, — пожал плечами мальчишка.
Неужели за доблестную борьбу с клопами? Или мы с Заком что-то ещё важное проспали? Зак?
— Смерть чую, — пожал плечами мальчишка. — Кто-то в замке этой ночью умер. Какой-то старый маг.
Неужто сам Гертран Амадей Лисиус? Бедняга, столько лет ждал весточки из дома, а как получил, так перенервничал, и приказал долго жить… Он, правда, и до этого на ладан дышал, не будут же нас теперь обвинять, что это мы старого графа угробили? Или как раз наоборот, будут? В таком случае мне интересно, какие они сумеют доказательства привести, наверняка кто-то видел, как мы с Заком среди ночи шли с подушками в руках старого графа душить. Вдвоём. А впрочем, не интересно, я в этой пародии на суд участвовать не собираюсь, наверняка молодой граф сам батю пришиб, или своего любовника попросил, чтоб на нас всех собак повесить. Типа мы люди без рода-племени, за нами армия не стоит, больших заступников не имеем, никто и не хватится… Вот только в одном он ошибся — мы сами себе и армия, и заступники, и все эти писки по поводу сдачи в плен я слушать больше не намерен.
— Пошли, Зак. У человека бурное помешательство, он уже забыл, что именем графа де Герамли нам даровано право покинуть этот замок тогда, когда нам заблагорассудится. А мы желаем покинуть его немедля!
— Вы арестованы! Сдавайтесь!
Нет, у парня определённо пластинку заклинило. Поможем, мне не жалко, когда ум за разум заходит, то помочь может только хорошая встряска! А что трясет лучше, чем удар кулака настояще гопаладина? Нет, искусственные био мышцы я не использовал, а то от одной затрещины голова может оторваться, так, погладил легонько… Самую малость, чтоб человек отдохнул и под ногами не мешался. Ну и, заодно, остальным показать, что сегодняя шутить не собираюсь. Так, легко подшучивать…
— Рем, а ты двери открывать не пробовал? Там ручки специально для этого сделаны… Я, конечно, понимаю, что ты хочешь научиться сквозь стены ходить, но ведь кому-то все это потом ремонтировать.
— Серьезно? А я и не заметил! Хорошо, что ты мне сказал.
Но они всё равно сами виноваты. Кто же такие двери в замке делает? Перегородки, а не двери — настоящую дверь нужно тараном выбивать, а не так, легким движением плеча. Вот у нас двери, это двери, особенно в королевских покоях — три метра зачарованной стали, лучшие замки из волшебного дуба, ядерный взрыв средней мощности выдержат, полностью герметичные! Такие я и за год поцарапать не смогу, а тут, сплошные фанерки…
— Стойте! — ещё один старик, этого я не знаю. — Подождите секунду!
Секунду? Подождем. Секунда прошла, пошли дальше. Если успеешь рядом с нами, старик, семенить — выслушаем, отстанешь — не обессудь. Когда день с попытки ареста начинается, у меня настроение ни к черту.
— Подождите… — таки нагнал, быстрый старик! — Меня зовут Тельвиус, я не знаю, говорил ли вам что-то бедный граф перед смертью…
— Говорил, что ты его старый други можешь знать человека по имени Мердок. — честно ответил Зак.
— Друг… Старый друг… Единственный, кто знал его страшную тайну…
— Что граф де Герамли на самомделе пришёл с запада? — предположил мальчишка.
— Откуда вы… Вы ведь тоже оттуда, да? Вы пришли сюда по его душу? Бедный Гертран, он думал, что вы его никогда не сможете отыскать, но от судьбы не уйдешь, и то, что предначертано…
— Стоп! — не замедляясь, приказал я. — Ещё раз. Мы. Пришли. Сюда. Не. По. Его. Душу. Точка. Довольно? Или ещё раз повторить? Мы не убивали вашего графа!
— Я знаю, он покончил с собой, — как нечто само собой очевидное, сообщил Тельвиус.
— Ещё раз. Мы. Пришли. Сюда. Не. По. Его. Душу. Точка. Довольно? Или ещё раз повторить? Мы не убивали вашего графа!
— Я знаю, он покончил с собой, — как нечто само собой очевидное, сообщил Тельвиус. — Он позвал меня перед смертью, и просил вам передать, что он не держит на вас зла и кается в содеянном.
Опять я ничего не понимаю! В чем тогда нас обвиняют, если Тельвиус так спокойно говорит про самоубийство графа? В том, что у него крыша поехала, в том, что старику жить надоело? Мне бы тоже надоело, да и какая это жизнь, когда даже пальцем пошевелить не можешь, когда даже говоришь с помощью магии — мука это, а не жизнь, недаром во всех нормальных странах эвтаназия разрешена, только фанатики из Гартахара уверяют, что жизнь каждого человека должна быть прожита до конца.
— Тогда в чем нас обвиняют? — озвучил мои мысли Зак. — Или молодой граф не знает, что его отец укоротил себе жизнь?
— Конечно знает, об этом все знают, — удивился Тельвиус. — Но ведь он это сделал из-за вас. Я говорил молодому графу, что не стоит, что справедливое возмездие должно было когда-либо произойти, но у него такое горе… Я думаю, он скоро одумается, отец оставил ему завещание, где велел оказать вам все возможные почести. Ведь вы были в своём праве.