Волчья сыть

После того, как приспособление было готово, я надел на сломанную ногу сапог, а груз вывесил за спинкой кровати. Получилось очень кустарно, но эффективно.

За время операции Трегубов несколько раз приходил в себя.

Когда я перестал его мучить, он забылся в бредовом сне. До введения хирургом Пироговым анестезии было еще более пятидесяти лет, так что бедному поручику пришлось терпеть сильнейшую боль. Ничего похожего на эфир или опиум у меня, само собой, не было.

Оставив у постели раненого сиделку, я добрел до соседней комнаты и замертво упал на кровать, велев разбудить себя, если у больного начнется лихорадка. Так в обиходе именовали высокую температуру.

Проспав два часа, я проснулся. В доме был тихо. Я зашел в спальню Трегубова.

Он, по словам сиделки, еще не приходил в себя. Наполнение пульса было удовлетворительное, состояние стабильное.

Больше всего меня беспокоила температура. Если начнется сильное воспаление, мне с ним без нормальных лекарств будет не справиться.

Оставалось надеяться на мои новые «экстрасенсорные» способности и на здоровый молодой организм помещика.

Я осторожно снял с раненого простыню. Трегубов выглядел очень пикантно. В запарке я зашил ему раны черными нитками, и теперь, отмытый от крови, он выглядел заплатанным манекеном.

Удивительно, но состояние его ран оказалось неплохим. Так они должны были выглядеть не на следующий после операции день, а дня через три-четыре.

Как бы я скептически ни относился к шарлатанам вроде Чумака и Кашпировского, не говоря о собственных сомнительных талантах, но еще одним фактом исцеления в моей практике делалось больше.

Самое удивительное, что никаких внутренних изменений я в себе не находил и ничего необычного с больными не делал. Я даже не представлял, с какой стороны подойти к изучению своих новых способностей.

Вернувшись в свою комнату, я велел одному из дворовых сходить на кухню и принести мне завтрак. Он ушел и вернулся минут через двадцать с пустыми рукам.

— Где еда? — удивленно спросил я.

— Пошли со мной, — сказал слуга с уничижающей лакейской небрежностью. — Тама покормят.

Я не стал спорить и отправился за ним. Мы пришли в закуток около кухни. Лакей указал на лавку, стоящую перед некрашеным, грубо сколоченным столом и молча удалился.

Мне стало любопытно, чем все это кончится, и я сел. Мальчик-поваренок в грязной рубахе принес щербатую глиняную миску со странного вида кашей, слегка сдобренной каким-то постным маслом, и краюху ржаного хлеба.

— Что это такое? — спросил я, разглядывая еду.

— Полба, — ответил мальчик, удивляясь странному вопросу.

Я попробовал неведомое блюдо. С голодухи съесть полбу было еще можно, но только очень большой. Отставив это странное блюдо, а заодно и черствый хлеб, я вернулся в господские комнаты.

Обставлены они были дорогой мебелью с виньетками и другими выкрутасами. Вся обстановка была новой с еще не обтершейся обивкой. Такая показная роскошь с кухонным столом и постной кашей никак не соотносилась.

Я, демонстративно развалясь, расселся на роскошном диване. На меня никто не обращал внимания. Было похоже, что меня или проверяют на «вшивость», или намеренно пытаются оскорбить.

Так и не добившись ни от кого внимания, я пошел в комнату больного. Там, кроме сиделки, находился управляющий Иван Иванович. Он поглядел на меня отсутствующим взглядом, как будто впервые увидел. Я поманил его за собой. Вошин удивленно вскинул бровь, недоуменно пожал плечами, после чего небрежно кивнул, и мы перешли в малую гостиную.

— Прикажите заложить карету, я возвращаюсь домой, — сухо сказал я ему.

От его угодливой любезности не осталось и следа. Теперь на незначительном лице главенствовали холодные рыбьи глаза. Он молча кивнул, вышел отдать распоряжение и вскоре вернулся:

— Я понимаю, что вас, сударь интересует, — с покровительственной улыбкой сказал он, — примите за труды.

Он полез в карман, долго в нем копался, потом вытащил, вероятно, заранее приготовленный гонорар. Я не спешил брать деньги и с интересом разглядывал наглеца. Подержав плату в протянутой руке, Вошин пожал плечами и положил несколько серебряных монет на край стола.

Возникла долгая пауза. Иван Иванович пытался выглядеть независимым и начал даже любезно улыбаться, ожидая, когда я возьму мелочь.

— Распорядитесь прислать сюда женщин, которые мне помогали, — произнес я тоном, не терпящим возражений.

Управляющий недоуменно пожал плечами и велел лакею позвать вчерашних помощниц. Тот бегом бросился исполнять приказание управляющего. Я стоял в ожидании, разглядывая картины с итальянскими пейзажами, украшавшими стены.

— Сейчас будут-с, — сообщил молниеносно вернувшийся лакей.

— Молодец, братец, быстро бегаешь, — похвалил я его. — Это тебе за это на водку.

Я сгреб со стола свой гонорар и отдал его лакею. Тот с поклоном принял нежданные чаевые и, пятясь, покинул гостиную.

На Ивана Ивановича я больше не обращал внимания. Он попытался привлечь к себе внимание и что-то сказать, но, поняв, что ему не ответят, отошел к окну. Минуты через две в комнату вошли мои помощницы и робко остановились у порога. Вчера, когда они общались со мной, не выглядели такими робкими и приниженными.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103