А может, просто не хотели победы, подаренной им богами.
— Если бы Пелид был настоящим воином, он убил бы Гектора, а не простоял весь поединок, как баран на бойне, — сказал Диомед. — До вмешательства Посейдона у него не было никаких шансов. Я лишь исправил ошибку, которую допустили боги.
— Не богохульствуй! — Это Нестор и Калхант одновременно.
— Не вам учить ванакта Аргоса манерам, — сказал Диомед. — Если мои слова — богохульство, то пусть боги сами придут сюда и спросят у меня ответа. Ахиллес разрубил мое копье, но у меня есть еще.
— Вожди, какой смысл говорить о том, что уже было и что мы не в силах исправить? — спросил Одиссей. — Давайте лучше обсудим то, что мы будем делать дальше. Мы пришли сюда за супругой спартанского басилея, но Менелай мертв. За что мы будем драться теперь?
— Мы слишком далеко зашли, чтобы отступить. — Глаза Большого Аякса налиты кровью.
— Мы пришли сюда не за супругой моего брата, — отрезал Агамемнон. — И мне плевать на нее и на всех троянских девок, вместе взятых. И не сокровищ старого Приама я жажду. Эллада должна быть единой!
— Мы потеряли уже треть войска, — сказал Диомед. — И если мы будем продолжать в том же духе, то после взятия Трои мы будем гораздо слабее, чем до войны. О какой целостности ты говоришь? Ты боишься хеттов, Атрид? Но Троя служила буфером между нами и Хеттийским царством. Ты боишься дорийцев? Но теперь мы можем выставить против них куда меньше людей, чем полгода назад. Троянцы не покорятся нам, мы должны будем вырезать всех, и войско твое больше сегодняшнего уже не станет.
Троянцы не покорятся нам, мы должны будем вырезать всех, и войско твое больше сегодняшнего уже не станет.
— Что же ты предлагаешь? Заключить мир со старым Приамом? Это слова труса, Диомед.
Вот тут уж Тидид не выдержал.
Он вскочил на ноги, оттолкнув пытающихся остановить его Одиссея и Малого Аякса, и плюнул на землю под ногами ванакта ванактов.
— Я, Диомед, сын Тидея, ванакт Аргоса и второй воевода армии ахейцев, никогда не был трусом, Агамемнон Атрид! И за оскорбление, которое ты нанес мне при множестве свидетелей, я вызываю тебя на поединок!
Шум в шатре стих.
Агамемнон тоже встал:
— Я, Агамемнон, сын Атрея, ванакт Золотых Микен, принимаю твой вызов, аргосец. Победитель в нашем поединке будет командовать войском!
— А проигравший отправится в Аид, — добавил Диомед.
Совет троянцев состоялся часом позже. На нем присутствовало гораздо меньше людей. Только четверо. Гектор, его брат Гелен, Эней и Циклоп.
Они успели переодеться и помыться после битвы, а Эней — даже побаловаться со смазливой служанкой.
— Отец мертв, — сказал Гелен. — Парис тоже. Вне всякого сомнения, Гектор, теперь ты — правитель Илиона.
— Люди видели, как Елена режет горло Парису, — сказал Эней. — Толпа требует ее крови. Мы уже объявили народу, что Париса убила не Елена, а принявшая ее облик нимфа, которую Парис обесчестил во время своих скитаний по лесам. Но, думаю, Елене в ближайшее время лучше не показываться из дворца.
— Мы больше не будем встречать врага в поле, — сказал Гектор. — С воинами, которые у нас остались, мы сможем защитить город. Стены Трои неприступны.
— Тем более что Ахиллес мертв, — сказал Циклоп.
— Менелай тоже мертв, — сказал Гелен. — У ахейцев больше нет формального повода для войны.
— Они все равно не уйдут, — сказал Эней. — Но теперь мы можем снова послать гонцов к соседям. Увидев, что положение наше не безнадежно, они пришлют нам помощь. Может быть.
— Займись этим, — сказал Гектор. — У нас мало воинов, и они устали.
— Пару дней ахейцы не полезут на штурм. Может быть, пока длится перемирие, мы возведем тебя на престол по всем правилам, Гектор?
— Нет. Пусть все останется, как есть. Я буду лавагетом до конца войны, а там посмотрим. В мирные времена Гелен может быть лучшим правителем, чем я.
— Если мы доживем до этих мирных времен, — сказал Гелен.
Гелен не воин. Худощав, немощен, с детства хромает на правую ногу и ходит с тросточкой.
— Я начинаю верить, что доживем, — сказал Гектор. — Жаль, не удалось добраться до старшего Атрида.
Эней ухмылялся с видом человека, который знает больше остальных и не спешит делиться этим знанием.
— Я разговаривал с лазутчиком из лагеря ахейцев, — сказал он.
И когда только успел?
— Атрид обозвал Диомеда трусом, — продолжил Эней, — и бешеный аргосец вызвал его на поединок. Они будут драться завтра утром, победитель станет командующим. Так что Атрид там уже не главный.
— Диомед… — задумчиво сказал Гектор. — Он — честный воин.
— Да, — сказал Эней. — И не хочет быть игрушкой в руках богов. После появления Афродиты он практически вывел свое войско из боя.
— И одолжил мне свое копье.
— Прости, Гектор, — сказал Эней. — Я не успел.
— Не терзайся, Анхисид, — сказал Гектор. — Главное, что Ахиллес мертв.
— Главное, что Ахиллес мертв. А Диомед… кто знает, может быть, мы сможем с ним договориться?
— С этим бешеным псом, сразившим самого Ареса? Война — единственное занятие для таких людей.
— Ты не прав, Гелен. Диомед в первую очередь политик. А что касается его поединка с Аресом… Я бился сегодня с Афродитой.
— Мы можем выстоять, — подвел итог Гелен. — Если боги не будут против нас.